Бессердечие магов

– Даже и близко не было. И я рад: предпочту сам принимать решения. Как ты всегда говоришь, если традиции мешают нам продвигаться вперед, надо выходить за их рамки.

Они остановились, и Лоран наклонился завязать шнурок.

– Нам надо будет как-нибудь об этом поговорить, – сказал Грей. – Существует множество возможностей, разные способы усилить свою магию, сделать Невидимый Мир сильнее – такие, о которых пока даже не задумываются.

– Мы – это и есть будущее, верно? – откликнулся Лоран. – В этом и смысл Поворота. Убрать то, что устарело, привнести то, что будет работать. Кстати, когда твой следующий поединок?

– Через два дня, – ответил Грей.

– Может, зайдешь после него? Надо бы обсудить нашу стратегию. Заключить союз мы можем и без Мерлина.

– Точно, – согласился Грей. – Я тебе напишу попозже, назначим время.

Лоран прощально помахал рукой, и Грей пошел к метро. После фиаско с Мирандой он никому не рассказывал, как подпитывает собственную силу. Возможно, настало время это сделать. Лоран ведь не особо привязан к традициям Невидимого Мира, так что может и увидеть потенциал в том, что делает он, Грей. Пожалуй, он примет решение после следующего поединка.

* * *

Выйдя из Клуба Магов, Майлз дал отмашку своему водителю и пошел домой пешком сквозь продуваемую ветром ночь. В воздухе чувствовалось приближение снегопада, и сырость пробирала до костей.

Они ныли.

Именно это он чувствовал тогда, давно: пробуждение от боли в суставах, напоминание о собственной смертности, опускающееся на него туманом, – именно это помогло ему понять, что происходит. Мелкие заклинания, которые он воспринимал фоновым шумом, которыми пользовался постоянно и которые должны были уберечь его от ноющей боли и дискомфорта, – эти заклинания давали сбой. А такие простые заклинания могли дать сбой только в одном случае. Он начал терять магию.

Неприемлемо, конечно. Нельзя стоять во главе Дома, не владея магией.

Осознав, что происходит, он предпринял некие шаги, кое-что изменил. От Теней исходило большое количество магии – и Ангел Вод служил идеальным проводником. Достаточно было просто немного отложить для себя. Собрать магию и хранить, пока она не понадобится. Не понадобится ему.

Однако в последнее время он снова ощущал те же признаки в своем теле, в своей магии. Они были ему знакомы. Заторможенность, боли, тремор – все снова возвращалось. Похоже, то, что он считал решением проблемы, оказалось только временной мерой.

Сегодня в магии произошел сбой. Не во время поединка. Поэтому нельзя было успокоить себя мыслью, что течение магии прекратилось из-за слов заклинания, произнесенных не в том порядке, или из-за того, что у мага в сложный момент сдали нервы. Это было заклинание мытья посуды в Магическом клубе. Одно из тех заклинаний, которым пользовались тысячи раз, – из тех, для которых даже задумываться не нужно было. Вместо бокалов появилась груда бесполезных осколков, все таких же грязных.

Магия рушилась.

Ветер усилился, радостно швыряя пакеты и опавшую листву. Похолодало, небо плевалось дождем – жестким, злобным, почти льдом.

Здесь, где никто не мог увидеть, никто не мог узнать, – Майлз пошевелил пальцами, не вынимая руки из кармана пальто. Он еле слышно произнес слово: воля была важнее звука.

Дождь расступился, стекая вокруг него.

Он протяжно выдохнул. У него достаточно магии. На сегодня все еще достаточно.

Но.

Суставы у него ныли.

Глава 7

Грей привалился к стене, грубо сложенной из красного кирпича, и плотнее закутался в свою иллюзию. Важнее всего сейчас – важнее впивающихся в бок неровных кирпичей, важнее гнили, исходящей от неубранных мешков с мусором на углу, важнее тысячи других отвлекающих и досадных мелочей, оказавшихся вместе с ним на этом тротуаре, – важнее всего была необходимость скрыть от всех свою травму, особенно здесь, в обычном мире. Если кто-то увидит его раны, то следствием станут врачи, больницы и объяснения, которым все равно не поверят. Лучше оставаться в тени, даже если невидимость многое усложняла – например, ходьбу.

Поединок прошел неудачно. Нет. Поединок прошел отвратительно, мать его. Это была наследница Дома Морганов. Лилия, так ее звали. Или Фиалка. В этом Доме всех девчонок называли в честь цветов. Ему казалось, что в Доме никто не знал про его отношения с Розой, но, похоже, кто-то подозревал, потому что поединок, обещавший быть легким, оказался кровавым. Эта Настурция – или Сирень, или как ее там – окружила его иллюзией Дикого Розана, частоколом шипов, через который ему пришлось пробиваться. Он сумел это сделать, но шипы впились в тело и успели войти глубоко прежде, чем он наконец освободился.

К тому же у последней девицы в костях оказалось не так много магии, как он рассчитывал, так что на поединок он явился слабым. После завершения собственных чар у него не хватило сил исцелиться, так что он обошелся без этого, но приложил все силы, чтобы скрыть свою слабость, свои раны – чтобы никто не догадался, насколько все плохо.