Бессердечие магов

С шагом через порог атмосфера изменилась: Тени больше не пытались затянуть Сидни и ее магию внутрь – Дом отчаянно пытался ей противостоять. Он изворачивался и менял форму: перемещал коридоры, возводил стены, обрушивал полы – но она продолжала идти.

На ходу она творила свои чары: замораживала архитектуру Дома, распахивала его двери, крушила фундамент. Что-то рвалось, что-то вопило, а Сидни воздела руки, и все здание затряслось. Замки отперлись. Засовы упали. Тени были адом, а это стало освобождением.

Она снова потянулась. Вот оно – бьющееся сердце Дома Теней. Она взяла его в руку.

– Хватит!

Шара, трясется. Не от ярости – от напряжения всех сил. Даже сейчас она шевелила пальцами опущенной руки, отчаянно пытаясь связать обрывки магии, не позволить своему Дому пасть. Умереть.

– Хватит! – повторила она. – Дом Теней согласен освободить тебя от контракта.

– Хочу увидеть, как он горит, – заявила Сидни.

Не только ее контракт, но и сами Тени.

– Это необязательно: слово Дома имеет обязательную силу.

Сидни молча сжала пальцы – и сердце Теней пропустило удар.

– Хорошо.

Шара подняла руку, и в ней возникла бумага, в нижней части которой повторялось и повторялось имя Сидни, написанное непостоянной темнотой, которая была не чернилами. Она щелкнула пальцами, и бумага загорелась.

Пока бумага горела, Сидни чувствовала, как цепи, которые приковывали ее к Теням, рвутся, лопаются и превращаются в пепел. Она втянула в себя воздух – и впервые на своей памяти он был полностью и исключительно ее собственным.

– Это все, неблагодарная ты тварь? – вопросила Шара.

Сидни изогнула пальцы в одном последнем магическом действе. Стеклянный пузырек, в котором содержалась ее тень, нож, которым ее резали, и ручка, которая писала, вспыхнули и сгорели.

– Все.

Когда огонь окончательно потух, Сидни повернулась и вышла из Теней.

Она не оглядывалась.

* * *

Шара стояла среди руин Дома с покрытыми золой руками. Она ощущала внутри себя, как рушится Дом – словно ее собственные кости теряли связь с сухожилиями. Тени распадались. Пока медленно, но если процесс не остановить, все станет хуже. Ее дом умирает – и она умрет вместе с ним. Потому что, конечно… конечно, единственными чарами, которые Сидни оставила полностью нетронутыми, было заклинание, не позволяющее Шаре уйти. В Сидни была жестокость, а Тени хорошо обучили, как ею пользоваться.

Свет проникал сквозь пробоины, которые Сидни проделала в стенах, и магия – та магия, которая связывала жертвы, которая все создавала, – утекала. Пока медленно, но потом она начнет уходить быстрее, а потом – исчезнет. Шара уставилась на свои руки, на шрамы, которые проглядывали сквозь золу, и пыталась понять, откуда ей взять силы для восстановления. Первоначальное заклинание создал Дом Мерлина, но Майлз… она рассмеялась, хрипло и горько… он вряд ли даже заметил его разрушение. Но даже если бы заметил, Шара слишком хорошо знала, что у него не хватит сил снова его наложить.

Теперь сбои магии будут происходить все чаще и станут все более сильными. Какое лицо будет у Майлза! Конечно, это не компенсация, но она предвкушала встречу с ним. Предвкушала, как он будет стоять перед ней и умолять. Важно ухватиться хотя бы за малость.

Шара села среди развалин и хохотала, пока смех не перешел в рыдания.

* * *

Вернувшись домой, Сидни стояла под душем, пока горячая вода не подошла к концу. Ей хотелось смыть с себя все Тени, до последней крохи. Это было недостижимо, ведь ее собственная тень никогда не станет целой, но сегодня, сейчас – когда остатки заклинаний еще ныли у нее в костяшках рук – смывать их следы горячей водой вполне достаточно.

Она выключила воду, встала на подогретый пол ванной и завернулась в полотенца.

Только тогда она заметила надпись на зеркале – тем же ее собственным почерком, который появлялся на зеркалах Дома Просперо.

«Здесь Грейс Валентайн».

Сидни такой не знала.

«В бедственном положении».

И это совершенно не пугает.

– «Здесь» – в смысле у моей квартиры или «здесь» в смысле у Дома Просперо?

«У Дома.

Прошу прощения.

Пожалуйста, придите. Срочно».

– Ты можешь впустить ее до того, как я приду?

Она уже доставала свежую одежду.

«Да».

* * *

Сидни открыла дверь – и увидела совершенно неузнаваемую версию Дома Просперо.

Ни следа нетронутой белизны и бесплодной элегантности. Этот Дом напоминал лесную чащу: темное дерево, витражи, сочная зелень. Деревья, вырастающие из стен. Всюду темно, таинственно, тихо и тепло.

– Это ты сделал? Зачем? – спросила она.

Тихий перезвон и слова на зеркале:

«Одиноко. Останьтесь, пожалуйста».

Одиночество было ей понятно.

– Ладно. Спасибо: очень красиво, правда. Мы все обсудим. Я… я постараюсь заходить сюда чаще. Может, время от времени ночевать. Но сейчас мне надо увидеть Грейс.

Кто бы она ни была.

«Ванная. Наверху. Первая дверь».