Бессердечные изгои. Падший враг

– Будешь иногда вспоминать меня? – Я положила руку на лицо Рахима, смотря в его темные глаза.

– Конечно буду. Я буду думать о том, как ты выглядела в солнечных лучах, помнишь? В том прекрасном платье… – проговорил он, гладя меня по руке. Я издала тихий вздох при его прикосновении. Улыбка заиграла на его лице.

Его губы стали ближе. Я чувствовала их тепло. Его дыхание пахло жевательной резинкой с корицей. Бакенбарды украшали его щеки. Могла я сделать это? Правда могла поцеловать другого мужчину? Так скоро?

Чем меньше между нами оставалось расстояния, тем ниже падало мое сердце. Я чувствовала, как оно катилось вниз по моему телу. Падая на пол, истекая кровью в трещины старого дерева. Я не могла дышать. Я не могла сделать этого. Его губы становятся еще ближе, теплее.

Вытащите меня отсюда.

Мне хотелось убежать. Но я не могла. Я была парализована. Губы Рахима почти дотронулись моих…

– Иииии, стоп! – Лукас лопнул свою жвачку и упал на бордовое сиденье в первом ряду зала театра.

– Спаслась звонком, – прошептал Рахим мне в рот, чтобы нежно поцеловать меня в щеку.

Я отстраняюсь, будто он только что дал мне пощечину. Он обхватил меня за плечи, поднимая.

– Прости, Уинни. Я не хотел выставлять это напоказ. Я имею в виду… Я не буду целовать тебя во время репетиций, если смогу. Уверен, Лукас поймет, – сказал он, а румянец постепенно заливал его загорелые щеки.

– Боже, нет! Я просто… Я отключилась, – проговорила я, смущенная тем, что он догадался, что это было из-за поцелуя в губы. Я наклонила голову и сделала вид, что последних нескольких минут не было.

– Хорошо, давайте проиграем эту сцену еще раз, но на этот раз с поцелуем, – решил Лукас, перелистывая страницы пьесы и наклоняясь, чтобы сказать что-то своему помощнику в наушник.

– Эй, Уинни, помнишь те печенья, которые ты как-то принесла на репетицию? – спросил Рахим.

– Овсяные печенья, да, – улыбнулась я. Всегда, когда я шла в новое место, то приносила свежую партию печенья. Традиция женщин Толес, чтобы подсластить любые отношения.

– Там точно есть секретный ингредиент, я уверен. – Рахим щелкнул пальцами. – Что это? Текстура была потрясающей.

– Нужно добавить еще один желток и чуть больше коричневого сахара для влаги. – Я подмигнула. – Я пришлю тебе рецепт, если ты пообещаешь никому не показывать.

– Женщины в моем клубе по валянию расстроятся, но уверен, они поймут, – пошутил он.

«Калипсо Холл» в целом был пуст. Еще несколько людей находились за сценой, но в общей сложности здесь были только Рахим, который играл Тригорина, Лукас, его помощник и я. И, конечно, сцена с золотыми арками, море бордовых сидений, бельэтажи и балкончики в качестве нашей публики. Это был старый театр. Маленький и уютный, а еще здесь требовался ремонт. Но все равно я чувствовала себя здесь как дома.

– Та же сцена. Сначала. – Лукас барабанил пальцами по берету. – Хотя нет. Давайте с развязки сцены снова. Нам нужно закрепить ее, и прямо сейчас вы не сияете для меня. Сияйте, единороги! Сияйте!

Я знала «Чайку» наизусть. Каждое слово отпечаталось в моей голове. Я представляла стремления Нины каждый день. Чувствовала ее отчаяние по ночам, когда ворочалась в постели. Было в этом нечто освободительное, проникать в сознание вымышленного персонажа. Смотреть на мир через глаза встревоженной русской девушки из девятнадцатого века.

Мы сделали так, как нам сказали, сразу же переходя к развязке сцены. Рахим быстро произносил свои реплики, расцветая под светом ламп. Я последовала его примеру, оживая на этой квадратной и волшебной сцене, которая предоставляла мне больше свободы, чем кто-либо. Даже когда мы меняли сцены, торопились и делили по времени репетиции, я уже чувствовала себя, как она. Словно наивная, поверхностная девушка, которая верила, что влюбилась в писателя. Я толкаю Рахима в грудь, поднимаю руки в воздух и смеюсь как сумасшедшая, а потом кружусь вокруг своей оси, словно шторм.

Нина. Отчаянная, идущая на риски и мечтающая девушка из провинции.

Дверь театра вдруг распахнулась. Краем глаза я увидела существо, похожее на демона. Высокое и темное, заполняющее проход, словно бесконечная черная дыра.

Атмосфера в зале сменилась. Короткие волосы на моей руке встали дыбом.

Я заставила себя вернуть внимание Рахиму.

Соберись. Соберись. Соберись.

Тригорин и Нина ругались. Я выплевываю свои реплики. Но я больше не сияла под театральными огнями. Холодный пот собрался на затылке. Кто этот человек, который только что зашел внутрь? Это скучная закрытая репетиция без публики.

Лукас и его помощник все еще не заметили незваного гостя. Но, кажется, я отвлеклась на него, наблюдая, как он спускался вниз по лестнице к сцене. Он не один. Кто-то шел позади него. Его движения подобны тигриным – точные и плавные.

Тригорин находился на грани срыва. Нина продолжала наступать.