Бессердечный граф

Кэтлин проморгалась и увидела маленькую деревянную шкатулку.

– Что это?

Его лицо оставалось непроницаемым.

– Подарок.

– Тот самый, прощальный? – не удержалась и съязвила Кэтлин.

Девон нахмурился.

– Откройте.

Она подняла крышку. Внутри, под тонким защитным слоем ткани, на красном бархате лежали крошечные золотые часики на длинной цепочке. Их корпус украшал тонкий резной орнамент из цветов и листьев. Через стеклянное окошко на откидной передней крышке были видны белый эмалевый циферблат и черные стрелки.

– Они принадлежали моей матери, но она никогда их не носила: время не имело для нее значения, – сказал Девон с нотками иронии в голосе. – Это единственная вещь, которая осталась от нее.

Кэтлин подняла на него взгляд, полный отчаяния, попыталась что-то сказать, но он нежно прижал палец к ее губам.

– Время – вот что я вам отдаю. – Он чуть приподнял ее подбородок и посмотрел в глаза. – У меня есть единственный способ доказать, что я буду любить вас и буду вам верен до конца жизни, даже если это вам не нужно, даже если вы решите уйти. Я отдаю вам все время, которое у меня осталось, и клянусь, что с этой минуты никогда больше не прикоснусь к другой женщине и не отдам свое сердце никому кроме вас. Если даже мне придется ждать до конца дней, ни одна минута не будет потрачена впустую, потому что каждая наполнится любовью к вам.

Кэтлин в изумлении смотрела на него, и внутри стала подниматься опасная волна, готовая выплеснуться наружу потоком слез. Девон обхватил ее лицо ладонями и принялся целовать, лихорадочно, как в последний раз.

– Не смею надеяться, но, может, вы все-таки решитесь выйти за меня? Если не сейчас, то позже. – Он говорил и целовал ее, целовал и говорил: сумбурно, бессвязно. – Я тоскую по вас, дорогая моя Кэтлин. Я хочу спать с вами в одной постели и каждое утро просыпаться рядом с вами. – Его губы ласкали ее все настойчивее, и наконец она сдалась и обвила руками его шею. – И я очень хочу детей, наших, чем скорее, тем лучше.

И Кэтлин поняла: вот она, правда, здесь, в его голосе, глазах, на его губах, – она чувствовала ее вкус и с удивлением осознавала, что за прошедшие месяцы его сердце действительно каким-то образом изменилось. Он превращался в того человека, каким ему предназначено судьбой, – настоящим собой, мужчиной, который мог брать на себя обязательства, выполнять свои обещания и, главное, любить, любить и любить…

Ждать до конца дней? Такой мужчина не должен ждать даже и минуты.

Немного повозившись с цепочкой часов, Кэтлин осторожно подняла ее и надела на шею. Золотые часики оказались как раз на уровне ее сердца. Она посмотрела на этого нового и такого родного мужчину и, не скрывая слез, призналась:

– И я… я тоже люблю вас. Да, я выйду за вас замуж, да…

Он притянул ее к себе и стал целовать, лихорадочно освобождая от одежды, и целовал до тех пор, пока на ней не осталось ничего, кроме тонкой золотой цепочки, которую Кэтлин захотела оставить. Его рот был нежным и горячим, смаковал каждый дюйм ее обнаженной кожи.

Когда они оба наконец избавились от всего лишнего и он опустился рядом с ней на кровать, Кэтлин, переводя дух, пробормотала:

– Девон, я… я должна кое в чем признаться.

Она хотела, чтобы между ними больше не было никаких секретов.

Касаясь губами ее шеи и раздвигая коленом бедра, он что-то пробормотал, но она продолжила:

– На самом деле я до недавнего времени не заглядывала в свой календарь, чтобы проверить, правильно ли подсчитала дни. Ведь я же решила, что это только моя вина за… – Нет, это невозможно: он совсем не слушает ее: покусывает мочку уха, щекочет языком ямочку на шее, уж подбирается к соскам. – …за то, что произошло в то утром. После завтрака. Вы помните.

Ей с трудом удалось закончить мысль, но он на удивление трезво ответил:

– Конечно, помню, – не прерывая, впрочем, своего занятия.

Кэтлин ахнула и обхватила его голову руками, когда он завладел сосками, понуждая посмотреть на нее и прислушаться к ее словам.

– Дайте же мне сказать… Возможно, вчера ночью я ввела вас в заблуждение… – Она сглотнула и заставила себя продолжать: – …когда сказала, что у меня начались месячные.

Он застыл, а когда посмотрел на нее сверху вниз, лицо его абсолютно ничего не выражало.

– Они не начались?

Кэтлин замотала головой, с тревогой пытаясь удержать его взгляд. Он коснулся рукой ее лица, и она почувствовала, как дрожат его длинные пальцы.

– То есть, возможно, вы беременны? – спросил он хрипло.

– Я в этом почти уверена.

Девон выглядел совершенно ошеломленным.

– Милая, любимая моя, мой ангел… – Он смотрел на нее как на икону, потом стал покрывать все тело поцелуями, ласкать живот. – Бог мой, это все решает: я самый везучий шельмец в Англии. – Он тихо засмеялся, поглаживая ее тело с благоговейной нежностью. – У меня тоже есть хорошая новость, но по сравнению с вашей она бледнеет.

– Что же это? – блаженно расслабившись, спросила Кэтлин, лениво ероша его волосы.

Девон хотел было рассказать, но тут его осенила новая мысль. Его улыбка померкла, лицо приняло озадаченное выражение, и он устроился так, чтобы иметь возможность смотреть ей в глаза.