Бессердечный граф

– Идите в мою комнату и ждите меня там. Я присоединюсь к вам, после того как выпью.

У Кэтлин глаза полезли на лоб, и она пролепетала:

– Вы с ума сошли?

Неужели он всерьез полагает, что может приказывать ей, словно она какая-то шлюха, которой платят за услуги? Она укроется в своей спальне и запрет дверь. В конце концов, это респектабельный дом. Даже Девон не посмеет устроить сцену, когда свидетелями его поведения могут стать и слуги, и все члены семьи…

– Никакие запоры меня не остановят! – с поразительной точностью прочитав ее мысли, предупредил Девон. – Но если хотите, можете попытаться.

Оттого, как он это сказал: с этакой небрежной вежливостью, – она вспыхнула.

– Я всего лишь хотела навестить Хелен.

– О ней есть кому позаботиться.

Тогда Кэтлин попыталась пойти другим путем:

– Я еще не ужинала.

– Я тоже.

Он многозначительно указал на лестницу. Как ей хотелось поставить его на место каким-нибудь едким замечанием, но, как назло, ничего не приходило в голову. Она чопорно повернулась и, не оглядываясь, пошла наверх. Кэтлин кожей чувствовала его горящий взгляд, и мысли ее от этого лихорадочно метались. Может, выпив, Девон немного успокоится и станет прежним? А что, если напьется и придет к ней, как когда-то Тео, полный решимости взять то, что хочет?..

Она неохотно отправилась в спальню Девона, рассудив, что так будет проще, чем пытаться от него ускользнуть, разыграв какой-то нелепый спектакль. Она вошла в комнату и осмотрелась. Бо́льшую часть просторного помещения с толстым мягким ковром на полу занимала массивная кровать, явно старинная: спинка в изголовье доходила до самого потолка, непропорционально толстые столбики были украшены затейливой резьбой и орнаментом в форме лент. Поверх необъятного матраса лежало покрывало, на котором были вышиты стилизованные сцены охоты. Это было монументальное ложе, предназначенное для размножения поколений Рейвенелов.

Кэтлин подошла к пылающему камину и протянула ледяные руки к теплу. Через несколько минут открылась дверь и вошел Девон. Сердце Кэтлин забилось так сильно, что от его ударов, казалось, вибрировали ребра. Если он и пытался успокоиться с помощью выпивки, то внешне это никак не проявилось: лицо оставалось напряженным, движения – скованными, как будто он боялся, что если расслабится, то яростный шторм, бушующий внутри, вырвется на поверхность.

Кэтлин поспешила нарушить молчание:

– Что случилось в Гэмпшире?

– Это мы обсудим позже. – Девон снял пальто и так небрежно швырнул на пол, что камердинер, наверное, разрыдался бы. – Сначала мы поговорим о том, что сподвигло вас на этот поступок и заставило рисковать собой.

– Мне и в голову не приходило, что Уинтерборн способен причинить мне вред: он же ваш друг.

– Неужели вы так наивны? – Девон снял жилет, и он полетел в сторону с такой силой, что было слышно, как пуговицы звякнули об стену. – Вы явились к мужчине без приглашения, одна, без сопровождения, хотя прекрасно знаете, что это можно было расценить как приглашение и позволение делать с вами все, что захочется. Черт побери, даже когда вы были помолвлены с Тео, не осмеливались наносить визиты таким манером!

– Я сделала это ради Хелен.

– Вам следовало сначала посоветоваться со мной.

– Вас не было, да и не уверена, что вы бы меня выслушали или согласились с тем, что я намеревалась ему сказать.

Девон так рванул узел шейного платка, что отлетел и съемный воротничок рубашки.

– Поймите вы наконец: нельзя ставить себя в такое положение! Когда я увидел, что Уинтерборн склонился над вами… Боже правый, этот ублюдок даже не представляет, насколько я был близок к тому, чтобы свернуть ему шею!

– Прекратите! – не выдержала Кэтлин. – Вы что о себе возомнили? Ведете себя так, будто я вам принадлежу, но это не так и никогда так не будет. Стать мужем и отцом – ваш самый страшный кошмар, поэтому вы, похоже, полны решимости завязать со мной отношения на ином уровне, только вот я никогда на это не соглашусь. Даже будь я беременна, и если бы вы посчитали своим долгом сделать мне предложение, то все равно получили бы отказ, потому что, знаю, это сделало бы вас таким же несчастным, как и меня.

Напряжение Девона ничуть не ослабло, но гнев исчез и во взгляде его синих глаз появилось совершенно иное чувство.

– А что, если бы я сказал, что люблю вас?

В груди так кольнуло, что в глазах заблестели слезы.

– Не надо. Вы не из тех, кто может говорить это всерьез.

– Да, я был таким, но все изменилось. Из-за вас…

Воцарилась тишина, которую нарушало лишь потрескивание дров в камине. Кэтлин не понимала, о чем он думает и что чувствует в действительности, но знала: надо быть последней дурой, чтобы поверить ему. Наконец, она сказала:

– Девон, вы сами не верите в то, о чем говорите, а я и подавно…

Сквозь пелену слез она почти ничего не видела, но все же поняла, что он наклонился, поднял с пола пальто и что-то достал из кармана, потом подошел к ней, взял за руку и подвел к кровати.

Матрас оказался таким высоким, что ему пришлось обхватить ее за талию и приподнять, чтобы посадить. Что-то легло ей на колени.