Бессердечный граф

– Года три назад Уинтерборн подавал заявку на вступление в два лондонских клуба, но в обоих ему отказали: он простолюдин, его отец – бакалейщик из Уэльса. Когда Девон услышал, как в лондонском свете сплетничают и посмеиваются над этим достойным человеком, то предложил ему членство в нашем клубе «Брабблерз». А Уинтерборн никогда не забывает оказанных ему услуг.

– «Брабблерз»? – переспросила Кэтлин. – Какое странное название.

– Так называют тех, кто спорит по каждому поводу. – Уэстон опустил взгляд и потер липкое пятно от смолы на ладони. – Это клуб второго ранга для тех, кого не принимают в «Уайтс» или «Брукс», но среди его членов умнейшие и успешные джентльмены Лондона.

– Такие, как мистер Уинтерборн.

– Вот именно.

– Что он за человек?

Уэстон пожал плечами.

– Он живет довольно замкнуто, доходы не афиширует, богатством не хвалится, и если захочет, может быть чертовски обаятельным.

– А возраст?

– Думаю, немного за тридцать или около того.

– А каков внешне?

– Мне трудно судить, но дамы определенно находят его привлекательным. Хотя со своим состоянием Уинтерборн мог бы походить на жабу, и они все равно сбегались бы к нему толпами.

– Он порядочный человек?

– Если вести себя как мальчик из церковного хора, состояние не сколотить.

Внимательно посмотрев на него, Кэтлин поняла, что больше ничего не сможет узнать, и уточнила:

– Граф и мистер Уинтерборн должны приехать завтра днем, не так ли?

– Да, я поеду встречать их на станцию в Олтон. Не хотите со мной?

– Спасибо, но я проведу время с большей пользой, если останусь помогать миссис Черч и кухарке: нужно позаботиться, чтобы все было готово. – Она вздохнула и с ощущением неловкости посмотрела на высокую елку. – Надеюсь, никто из местных дворян не узнает о наших празднествах, хоть это и маловероятно. Мне не следовало с вами соглашаться.

Уэстон похлопал ее по плечу.

– Но поскольку это уже произошло, почему бы просто не получить теперь удовольствие?

Глава 15

– Тебя собираются номинировать на членство в клубе «Уайтс», – сказал Риз Уинтерборн.

Поезд, гремя и покачиваясь, вез их с Девоном из Лондона в Гэмпшир. В их купе могли свободно поместиться шесть человек, однако Уинтерборн выкупил все места, чтобы они могли ехать вдвоем.

Саттон, камердинер Девона, ехал в вагоне более низкого класса, ближе к хвосту поезда. Девон посмотрел на друга с удивлением.

– Откуда ты знаешь?

Вместо ответа Уинтерборн только молча покосился на него. Поскольку многие в Лондоне приобретали в его магазине товары в кредит, он знал все подробности о своих покупателях: состоянии финансов, личных привычках и пристрастиях. Кроме того, бо́льшая часть того, что его работники магазина могли подслушать на этажах, также передавалась наверх, в кабинет хозяина.

– Они могут не трудиться, – сказал Девон, вытягивая ноги в пространство между сиденьями. – Я не приму приглашение.

– «Уайтс» ведь очень престижный клуб.

– То же можно сказать о большинстве клубов, – сухо заметил Девон. – Но в таких возвышенных кругах слишком разреженная атмосфера для меня. И если «Уайтс» не желал принимать меня до того, как я стал графом, то сейчас желания нет у меня. Я совершенно не изменился с тех пор, разве что теперь я так же по уши в долгах, как остальные пэры.

– Нет, это не совсем так: ты обрел социальную и политическую власть.

– Власть без капитала. Я бы предпочел деньги.

Уинтерборн покачал головой.

– Всегда выбирай власть. Деньги сегодня есть, а завтра – нет, в то время как имея власть, ты всегда можешь получить больше.

– Надеюсь, ты прав.

– Конечно, – совершенно уверенно заявил Уинтерборн, и это не было бравадой.

Риз Уинтерборн был одним из тех редких индивидуумов, которые родились в подходящее время и в подходящем месте, чтобы проявить свои способности. За поразительно короткое время он сумел превратить заштатную лавочку своего стареющего отца в торговую империю. Уинтерборн обладал прямо-таки звериным чутьем на качество и прозорливо чувствовал аппетиты публики, каким-то образом всегда понимал, кто что хочет купить, раньше самих покупателей. Будучи широко известной личностью, он имел как друзей, так врагов, но при этом никто не мог с уверенностью утверждать, что знает его.