Бессердечный ублюдок

Дженика Сноу Бессердечный ублюдок

1

Галина

Два месяца назад

Меня так сильно толкнули сзади, что я потеряла равновесие и упала вперед, инстинктивно вытянув руки, чтобы предотвратить удар. Мои колени и ладони ударились о грязную землю, разрывая кожу, боль пронзила руки и ноги.

Меня привезли на заброшенный склад. Вполне возможно, здесь я и умру.

За спиной послышались смешки двух мужчин — тех, кто силой вытащил меня из кровати. Я стиснула челюсти, и во мне зашевелился знакомый гнев, который испытывала всякий раз, когда думала об отце и том дерьме, в которое он меня втянул.

Я оказалась здесь из-за него. Моего отца. Ничтожный наркоман, у которого проблемы с азартными играми и который заключил пари, из которого не смог выпутаться. И он наконец-то заключил меня лично в свою адскую дыру.

«Давно следовало уехать из Вегаса, — подумала я. — Мне не следовало убеждать себя, что я сильнее всего этого дерьма, что мне не нужно уезжать, чтобы устроить свою жизнь. Черт побери, я должна была навсегда оставить его и все, за что он выступает, позади».

Хотела бы, могла бы, должна была и вся эта чушь.

На секунду я задумалась о том, чтобы просто остаться на четвереньках. Я не была уверена, что меня снова собьют с ног, если попытаюсь подняться, но я не хотела показаться слабой. Я отказывалась позволять этим придуркам считать меня легкой добычей.

Я собрала всю свою гордость и поднялась на ноги, а звук смеха мужчин в комнате заставил меня стиснуть зубы и не обращать на них внимания.

Поскольку была глубокая ночь, на мне не было ничего, кроме белой майки и свободных домашних штанов. Они даже не дали мне времени надеть обувь или куртку, а ведь на дворе был октябрь — несмотря на то, что мы находились в Вегасе, — температура опустилась ниже пятидесяти (прим. ниже 10 градусов). В сочетании с этим промозглым, старым складом и страхом, что я, скорее всего, умру сегодня ночью — или еще хуже, — меня начала бить дрожь.

Я обхватила себя руками, желая сберечь тепло, а также потому, что чувствовала, как напряглись мои соски, и не хотела, чтобы у этих больных ублюдков встал член при виде такого зрелища. Я не оглядывалась на двух мужчин, которые все еще стояли позади меня, загораживая вход.

Передо мной стояла горстка мужчин, и я была удивлена, что им понадобилось столько людей только для меня. Склад, куда меня привели, был явно заброшен, полы грязные, старость и ржавчина покрывали каждый дюйм этого места.

Учитывая тот факт, что меня окружала кучка ничтожеств, запах гниения вполне мог оказаться трупом, насколько я знала.

Я услышала какое-то шарканье рядом с собой и, повернув голову, увидела отца, выходящего из дверного проема.

Моего отца. Человек, которого я списала со счетов больше года назад, вытеснила из своей жизни, потому что устала от того, что он постоянно втягивал меня в водоворот своего дерьма.

Стальная дверь висела на проржавевших петлях и наполовину прислонилась к стене, когда он освободил вход. Сначала я не поняла, почему никто не тащит его жалкую задницу вперед. Неужели он пришел сюда по собственной воле? Маловероятно, учитывая его послужной список.

Но потом я увидела ствол пистолета, направленный прямо в его голову.

Мужчина, вышедший из-за спины моего отца, был высоким и мускулистым, его лицо не выражало никаких эмоций.

Когда отец и стрелок скрылись в дверном проеме, я заметила еще одного человека. Хозяина этих чертовых марионеток.

Генри Тэдони.

Он был единственным, с кем я была знакома в этой дыре, но, опять же, только из-за моего отца и всех тех неприятностей, которые он постоянно приносил в нашу жизнь.

Генри был тем, кого многие в нашем кругу назвали бы гангстером, хотя «многие в нашем кругу» состояли из наркоманов, игроманов и всех, кто был должен ему деньги. Генри был не более чем низкопробным ростовщиком, наркодилером и вообще куском дерьма.

Он не входил ни в одну из официальных организованных преступных группировок. Я бы отнесла их к категории «белых отбросов» — таких «лидеров», которые держат на зарплате и в качестве клиентов наркоманов, преступников и дегенератов более дрянного сорта.

Потому что ими было легко манипулировать, и они не сопротивлялись.

Генри и его люди не были ни организованными, ни умными. Они использовали небрежную тактику применения силы и страха по отношению к и без того слабому населению, чтобы получить желаемое.

— Галина Мишонн, — проговорил он таким тоном, что у меня по коже пробежали мурашки от осознания и отвращения. Он подошел ближе и остановился в нескольких футах от меня. На его лице расплылась мерзкая ухмылка, золотой зуб в боковой части рта сверкнул под грязным, приглушенным светом. От того, как он скользил взглядом по моему телу, я чувствовала себя грязной и голой.