Бесславие. Преступный Древний Рим

Римское право относило изнасилование к публичным преступлениям, за которые полагалось публичное же наказание. Жертвами изнасилования считались любые лица, подвергшиеся сексуальным надругательствам по принуждению, включая женщин, мужчин и детей. Изнасилованная женщина освобождалась от ответственности перед мужем за прелюбодеяние, поскольку судить ее за таковое невозможно (Дигесты, XLVIII.V.14.7). В позднейших кодексах raptus («изнасилование») определялось как совершение неправомерных действий с использованием vis («силы» в самом широком понимании), включая злоупотребление служебным положением, склонение к мятежу, провоцирование народных волнений и вооруженное ограбление наряду с физическим и сексуальным насилием в современном понимании. Отчасти здесь отражалось представление римлян об изнасиловании как об особо тяжком нарушении неприкосновенности личности, и это представление сохраняется и сегодня. Но вместе с тем римская трактовка изнасилования в полной мере отражала мироустройство, в котором полновластным главой дома является муж, а потому изнасилование или иное оскорбление любых членов семьи или невольников, находящихся под его протекцией, наказывалось прежде всего за ущерб, причиненный чести и достоинству главы дома. Разумеется, денежный вопрос играл здесь серьезную роль. За дочерей полагалось приданое будущим мужьям, а ставший достоянием гласности факт изнасилования резко повышал сумму приманки, способной сделать обесчещенную деву привлекательной невестой. Изнасилование потому и попадало в один ряд с другими особо тяжкими посягательствами на стержневые устои римского общества, что подрывало основу института семьи, который имел фундаментальное значение для империи.

Понятия о том, как пристало вести себя женщине, устанавливались, само собой, мужчинами старшего поколения как главными в семье. Мифы, дошедшие из эпохи раннего Рима, помогали укреплять и популяризовать идеальный образ женской чистоты и непорочности. Легендарная Лукреция была прославлена в веках как светоч женской добродетели: будучи изнасилованной сыном царя, она созвала старших мужчин в своей семье, горестно поведала им о случившемся и закололась припасенным кинжалом (Валерий Максим, Достопамятные деяния и изречения, VI.1).

Множеству женщин, однако, не приходилось и помышлять о жалобах на изнасилование ввиду их полного бесправия. Речь идет о рабынях, использование которых для удовлетворения сексуальных нужд хозяев даже против их воли считалось вполне законным и повсеместно практиковалось. Император-философ Марк Аврелий гордился своей способностью не поддаваться соблазну при виде пары юных красавиц-рабынь, и это указывает на то, что, как правило, свободные граждане подобной сдержанностью не отличались. Нежелательные беременности рабынь служили предметом расхожих шуток. В старейшем сборнике античных анекдотов читаем: «У педанта родился ребенок от рабыни. Отец посоветовал убить его. Педант сказал: "Сперва своих детей похорони, а потом советуй мне моих убивать"» (Филогелос, 57). О том, как сами невольницы относились к такой сексуальной повинности, нам теперь доподлинно не выяснить, но, вероятно, по-разному. Не исключено, что кому-то из наложниц лестно было пользоваться особым благорасположением хозяина и получать поблажки и даже щедрые подарки. Но вот из дошедшего до нас отрывка древнейшего романа «Сатирикон» явствует, что и недовольство бывало нешуточным, и один вольноотпущенник даже не пожалел тысячи денариев на выкуп из рабства своей сожительницы (фактической жены, поскольку вступать в брак рабам по закону не дозволялось), «чтобы никто у нее за пазухой рук не вытирал» (Петроний Арбитр, Сатирикон, LVII.2). В одной из исторических баек Валерия Максима рассказано, как в V веке юный Тит Ветурий, сын бывшего консула, внезапно оказался после разгрома войска и пленения его отца варварами в неоплатных долгах и вынужден был продаться в рабство. Купивший юношу Публий Плотий стал его домогаться, а за отказ подверг Тита порке, как и причиталось тому по статусу раба за ослушание, да еще и подал на него жалобу консулам. Те, как положено, вынесли дело на суд сената, однако сенаторы приговорили к тюрьме самого Плотия, с веской мотивацией, создавшей важнейший прецедент: честь римлянина не подлежит поруганию вне зависимости от его гражданского статуса (Валерий Максим, Достопамятные деяния и изречения, VI.1.9). Тит не родился рабом, но здесь важно другое: неприятие римской моралью хищнических сексуальных посягательств хозяев на слуг и признание за последними права на отказ. Но недвусмысленно указано и на то, что эта защитная норма распространялась только на римских граждан по праву рождения. Мнение рабов никого не интересовало.