Бесславный

Она так пронзительно закричала, что в комнате появилось эхо, и Ник вздрогнув, осознавая какую боль он ей причинял. Меньяра рассмеялась, когда его мать откинулась на спинку раскладного кресла. Малыш издал странное гуканье, а затем закричал, от обиды, что его принесли в этот враждебный мир.

Обтерев, Меньяра завернула его в одеяло и протянула матери.

— Он красивое дитя…совсем как его мама. И невозможно совершенен.

Слезы побежали по щекам матери, когда она посмотрела на него.

— Привет, малыш. Из-за тебя я ела брокколи с сыром и шоколадным сиропом, — она прижала его к груди и держала его так, словно он был самой драгоценной вещью в мире.

Меньяра убрала локон со щеки его матери.

— Милая, ты хочешь чтобы я позвонила леди из службы усыновления? Она сказала, что тебе лишь нужно подписать бумаги, и они будут рады найти ему хороший дом. Куча родителей захотят принять его.

Ник втянул воздух, сжав зубы. Его мама никогда не упоминала, что подумывала отдать его.

— Звучит, словно он домашняя зверушка, да? – его мама посмотрела вверх на Меньяру. –Ну так ведь будет лучше для него?

Глаза Меньяры излучали любовь и понимание. Она пожала плечами.

— Может да, а может нет. Но для тебя точно так будет лучше, кроха. Твои родители сказали, что ты можешь вернуться домой, если откажешься от ребенка после его рождения, — его мама оглядела комнату, украшенную Египетскими артефактами и поделками, и ее глаза наполненные слезами были точно такими же, как глаза Ника. – Я слишком молода, чтобы стать матерью. Я даже водить не умею. Я не могу официально устроиться на работу и лишь буду обременять тебя, а ты уже итак много для меня сделала. Я вообще не знаю, что бы делала, если бы ты не приняла меня у себя Менни. Спасибо за доброту и поддержку.

Его мать ненавидела быть обузой.

— Мне доставило удовольствие твое пребывание здесь, Чирайз, — она по-доброму улыбнулась, и погладила щеку мамы. – И ты ведь помогала мне со стиркой и уборкой, девочка. У тебя прекрасная душа, и я поддержу любое твое решение, касательно сына.

Она положила руку на головку Ника, покрытую темными волосиками.

— Дама из службы усыновления сказала, что они всегда нуждаются в мальчиках. Что будет длинный список родителей, желающих усыновить его и любить, как собственного.

— Но он не будет знать меня, — зарыдала его мать. – Возможно, однажды я приду в ресторан, а он будет сидеть рядом со мной, и я даже его не узнаю. Каждый раз, видя мальчика его возраста я буду гадать… а вдруг он мой?

Меньяра села рядом с ней.

— Не плачь, Чирайз. Рождение — это всегда радость. Ты принесла жизнь в мир. Посмотри на него, дитя. Он совершенство. Такой красивый.

Она покивала, уткнувшись в плечо Меньяры.

— Он заслуживает лучшую жизнь.

— Как и ты, дитя.

Облизав искусанные губы, его мать потрепал его по волосам.

— Как ты думаешь, они назовут его?

— Не знаю, милая. Но я уверена, что это будет хорошее имя, — Меньяра потянулась за ним. – Дай мне…

— Нет! – отрезала его мать. Она прижалась лицом к его груди, а он зло запищал, протестуя. – Я не могу, Менни. Не могу. Он мой ребенок. Моя плоть и кровь. Он не принадлежит никому другому. Я единственная, кто разговаривал с ним и я та, кого он пинал. Как я могу отдать его кому-нибудь теперь?

Меньяра яростно свела брови.

— Ты уверена, Чирайз? Жизнь тяжела для всех. Но если ты оставишь ребенка, она погнет тебя так, как ты даже представить не можешь.

Она храбро приподняла брови.

— Это случится в любом случае. И я хочу быть с ним, когда жизнь будет обижать его. Я хочу быть тем, кто поддержит его и скажет, что все будет хорошо. Я не смогу дать ему многое. Но я могу дать ему мать, которая будет его любить всем сердцем. Той, кто не покинул его в момент рождения, чтобы улучшить собственную жизнь. Он заслуживает большего.

Меньяра прикусила губу, а затем снова заговорила.

— Ты приговариваешь вас обоих к нищей жизни.

— Возможно, но это тоже может произойти, если я оставлю его. Мои родители уже вышвырнули меня за то, что я не могу изменить. Кто сказал, что они не сделают это снова? Я не могу им верить. Теперь я это знаю. Когда я нуждалась в них больше всего, они повернулись ко мне спиной, — она зло скривила рот. – Время пожинать плоды.

То, как она произнесла это, навело Ника на мысль, что она повторяла слова родителей.

— Но я не выбирала это, — она вздрогнула, словно ей невыносимо было об этом вспоминать.

— Ты уверена, Чирайз? Ребенок всегда будет напоминанием ужаса, через который тебе пришлось пройти. Разве ты не будешь думать об этом, каждый раз глядя на него?

Она покачала головой.

— Он напоминание о том, насколько я сильна. Что могу пережить все, что мир сделает со мной. Я больше не буду жертвой и меня не сломить, — она смахнула слезы. – Посмотри на него, Менни. На эту крошечную головку. Детские глазки. Как можно не любить такое великолепие?

Меньяра снова убрала волосы с лица матери.

— Он прелесть. Итак, как мы его назовем?

Рука его матери потянулась к медальону с изображением святого, который она носила на шее. Именно его она отдала ему на крестины.