Бессмертие

— О-хо-хо! Слишком щедро… Нет, сегодня даже не знаю, где искать… Вас куда подвезти, байвача?

— К караван-сараю.

— А вот! — воскликнул кучер, снова поворачиваясь. — Спросите у владельца караван-сарая — может, кто из игроков так продулся, начисто, что и коня продаст! Это часто бывает, мне рассказывали. Если игрок опустошил карманы, считай, уже и голову потерял, и своего коня не пожалеет. Тпрру!

Хозяин караван-сарая на Чорсу кланялся у ворот. Вышел встретить, заприметив подъехавший фаэтон. Был хозяин долговяз и тощ, с ввалившимися глазами — конечно, от бессонницы, в его заведении гуляки резвились день и ночь. Триковая тужурка, в которой он остался, когда ввел Шерходжу в помещение и скинул с плеч чапан, обтягивала его ребра. Всякий хлеб непросто достается, требует своих жертв!

— Что прикажете? — спросил он.

— Комнату. Два дня у русских красоток кувыркался, голова трещит. Есть комната?

— Комната готова!

— Покажите.

Комната была маленькая, с несвежими одеялами, и Шерходжа сразу пообещал заплатить больше и попросил заменить постель. Уж очень хотелось освободиться от всего гнетущего, напоминавшего о неустроенности. Хозяин принес стопу свежих одеял, получил червонец а спросил, оскалившись в довольной улыбке:

— Может быть, поужинать хотите? Или сразу спать?

— Шашлычник есть?

Хозяин сделал такое движение бровями, за которым угадывался и отменный шашлычник, и вкуснейший шашлык.

— Водку не забудьте! — приказал Шерходжа.

Отпадала проблема ночлега, обещана хорошая еда, было за что выпить.

— Пусть ваши болезни перейдут ко мне! — еще раз поклонился хозяин.

И Шерходжа остался один. Сняв галоши, он походил по красноватой кошме, застилавшей пол, в новых мягких ичигах. Тамара позаботилась, чтобы получше одеть его в дорогу. И тепло, и красиво. Шуба синего сукна, чуть просторная, наверно отцовская, соболий воротник, соболья шапка. Доски пола пружинили под кошмой…

Он прилег на подушку у холодного еще сандала, попытался успокоиться, но нервы были натянуты до предела. Еще раз он попытался, как говорится, в зеркале своего воображения воскресить все людские лица, попадавшиеся ему. Нет, никто за ним не следил, не следовал… Извозчик — случайно катил мимо. Каравансарайщик — не ждал и не мог ждать его, этому только деньги… Отдых!

Он расслабился и чуть не заснул, когда хозяин принес совок с раскаленным углем и поднос с пахучим шашлыком. На подносе стояла, поблескивая, и бутылка. И две пиалушки — одна в другой. Хозяин, сам обслуживавший его, надеялся на приглашение, и Шерходжа показал напротив себя, пригласил присесть и налил водки в обе пиалы. Пил он немного, ел молча, хозяин понял, что гость устал, и быстро удалился, унеся посуду, но оставив в сандале добрый жар…

Проснулся Шерходжа после полудня. В комнате — холодно. Угли в ямке сандала покрылись золой. Он подошел к маленькому окошку, удивился снегу, редкому, правда, но все равно необычно раннему в этом году, увидел на подоконнике бутылку с наполовину воткнутой в ее горлышко пробкой и пиалушку, предусмотрительно оставленную заботливым хозяином. Зубами выдернул пробку из длинной черной бутылки, плеснул водки, опрокинул в себя. И согрелся немного.

А тут и тощая морда хозяина всунулась в щель из-за приоткрывшейся двери.

— Прошла усталость, байвача?

И чего они все, начиная с извозчика, называли его байвачой, сыном бая, человеком из байского рода? Одежда, конечно… И червонцы… Здесь они еще делали свое дело. Каравансарайщик старался. Опять ели шашлык из молодого барашка, хорошо обжаренные кусочки его сочились кровцой и были щедро засыпаны сочным луком. Да, червонцы делали свое дело.

Любитель тостов, каравансарайщик, у которого начинался рабочий день, пил осторожно, охотней провозглашал:

— Пусть ваше счастье распускается пышным цветком, байвача! — А в конце концов спросил: — Нам еще будет какое поручение?

— Вчера коня проиграл, — осмотрительно начал Шерходжа издалека. — Перепил, загулял…

— Не расстраивайтесь, со всеми бывает!

— Коня жалко, себя ругаю. Да и стыдно без коня…

— Это понимаю, — замахал руками хозяин.

Прислонившись спиной к стене, Шерходжа дожевывал шашлык и следил испытующе за лицом содержателя караван-сарая. Холуйское было лицо, и только.

— Один раз не повезло, другой раз повезет! Игра такое дело, — договаривал каравансарайщик.

— Да мне сразу не повезло. Я отыгрался — откуда деньги-то? Но тот подлец коня не вернул, отказался. Вот и обидно!

Хозяин покачал головой, склонив ее набок и призывая к смирению:

— С джигитами чего не случается.

— Хоть сейчас купил бы коня. Есть такая возможность?

— Кроме смерти, у меня все возможно! — весело отозвался хозяин, допил каплю водки из своей пиалушки и поставил, опрокинув, на поднос.

Шерходжа оторвался от стены, подался к нему:

— Есть конь на примете?

Хозяин пожевал губами, облизывая их.

— Есть одна белая лошадь, но цена очень большая.

— А хороший конь?

— Равного дешевле не найти.

— А чей?

— Гости издалека… Пили, играли несколько дней… Ну, один и решил коня продать… Вроде… — хозяин не договорил, опять оскалился.

— Можно посмотреть эту лошадку?