Бессмертие

— Идите сюда! — И потуже перевязал ему плечо. — Не совестно? Отца ранила.

— Всех бы вас убить! — крикнула Замира и заревела.

— Хватит! — оборвал ее Трошин. — Где Шерходжа?

Поскольку Замира затихла и молчала, он перевел глаза на мельника.

— Какой… Шер… ходжа? — спросил тот запинаясь.

— Которого вы здесь скрывали.

— Здесь? Ха! Здесь его не было, начальник! Только дочь…

Теперь усмехнулся Трошин и по-крестьянски, от плеча до плеча, с ребяческим удивлением покачал головой.

— Кто у вас дома?

— Мать… жена… Айпулат… Я ее матерью зову… Она старая… Мы женились, когда оба у Нарходжабая работали, надрывали свои…

— Вы мне зубы не заговаривайте! — перебил Трошин и властно и грозно. — Что же дочь — не ужилась с матерью в доме? Под землю ей захотелось?

— Да, она не ладит с матерью. Давно ругается. Слышали, как она ругается? Ничего не могу сделать!

— Даже в другом доме не могли поселить? Спрятали от мамы в подземелье? — Алексей Петрович повернулся к Батырову, который осматривал комнату. — Надо допросить Айпулат.

— Не спрашивайте ее, начальник! — закричал неожиданно визгливым, поросячьим голосом Кабул. — Она умрет от страха. Она ничего не знает… слабая женщина! — и повалился перед Трошиным на колени, а Батыров, закативший одеяла, тоже вскрикнул:

— Сделали тайник в тайнике! Гады!

Здесь была не деревянная крышка, как наверху, а небольшая каменная плита, которую он в остервенении попытался поднять один и уронил. Масуд помог ему. Замире, стоявшей рядом и смотревшей на Батырова так, как будто она и взглядом могла убить. Трошин приказал:

— Отойдите.

В яму был вколочен сундук. Откинули его крышку и начали доставать — ручной пулемет английского происхождения, два ящика с патронами для него и еще один с патронами для маузера, точно такой, как нашли в сундуке Фатимы-биби, только тот был пустой, четыре ножа исфаганской стали, шубу из куницы, а под ней два хурджуна, до половины заполненные золотыми и серебряными монетами, и кожаный мешочек с нитками жемчуга.

— Все для дочери? — спросил Алексей Петрович у мельника.

— Конечно! Ее приданое.

— И ручной пулемет — в приданое? Хватит! Вы же сами предлагали мне не играть в прятки — взрослый человек. Где Шерходжа?

— Не было его здесь! — закричал мельник.

— Отвечайте. От этого зависит ваша жизнь.

Кабул замычал, как немой. Замира смотрела на отца так, точно обещала задушить своими руками, загрызть, если он откроет рот.

— Откуда это? — Трошин показал на оружие. — Не скажете?

— Скажу. Басмачи оставили. Они сделали тайник. Давно хотел признаться, да боялся — не поверят. Вот и вы не верите.

— А что вы здесь с дочкой делали? Сейчас. Басмачей вспоминали?

Кабул молчал, и Замира перестала есть его глазами. В комнате становилось все более душно. Дыры наружу, для воздуха, хозяева заткнули на ночь, скрывая от людских глаз свет лампы.

— Ясно, — сказал Трошин. — Пошли.

Когда вывели арестованных из подземелья, Трошин еще раз проверил, как связаны их руки, и приказал Батырову отвести в милицейский участок. Время было дорого, и с Масудом он решил немедленно осмотреть и обыскать дом мельника, распорядившись, чтобы Батыров разделил арестованных и все время допрашивал Кабула. Была надежда, что его дрожащая душа рассыплется, хотя он пробормотал, уходя:

— Шерходжи в Ходжикенте… нет!

Но, похоже, это только для дочери.

В доме ничего не обнаружили. Ничего и никого, кроме жены мельника, Айпулат, сморщенной, болезненного вида старухи, некогда, как можно было догадаться, видной собой. Она действительно ничего не знала, ахала, много плакала и на вопрос Трошина, приходила ли к ним Фатима-биби, искренне ответила:

— Нет, нет…

— Припомните, тетенька.

— Накажи меня бог, ее у нас не было! Я не видела.

А она ходила сюда. И, значит, ходила к Шерходже.

— Не будем терять времени.

Айпулат, перебирая слабыми ногами, выплыла за ними на темную веранду, протянула руки:

— А где Замира? Где дочь? Отец где?

Похоже, она ничего не знала и о тайнике.

Два коня в конюшне, приготовленные седла не оставили сомнения в том, что Шерходжа с Замирой сегодня собирались бежать.

— Он здесь! — сказал Трошин. — Он где-то здесь! Надо обыскать весь кишлак. Я, конечно, шляпа. Гнать меня из ЧК! Не установил наблюдения за мельницей. Шерходжа мог выйти после того, как я испугал Кабула дневным разговором. Гнать, гнать!

По дороге к сельсовету он соображал вслух, что сейчас надо срочно позвонить Саттарову, чтобы постарались закрыть все дороги в горы, к перевалу. Если Шерходжа бежал из Ходжикента, то сегодня. Может быть, попросить Саттарова, чтобы прислал сюда людей на помощь, и сказать Исаку-аксакалу, чтобы мобилизовал всех надежных людей на поиск Шерходжи.

— Надо перерыть кишлак.

— Начиная с байского дома, — подсказал Масуд, все время чувствуя себя виноватым.

— Беглец не прячется в своем доме, я думаю.

— А может, потому и спрятался, что ты так думаешь.

— Ты хорошо знаешь этот дом? Там есть где спрятаться?

— Я был в нем всего два раза. Один раз вместе с тобой, когда ты взял меня понятым, и один раз в гостях.