Бессмертие мистера Голдмена

- Вы пьете кофе? - спросил Льюис, когда они остались наедине?

- Кофе? - Иззи сел за стол.

- Ах да, простите. Я забыл. Вы же никогда не пробовали его.

- Ну, значит, сейчас самое время это исправить, Боб.

Роберт засуетился.

- Я люблю старину, мистер Голдмен, - сказал он, словно оправдываясь за то, что варит кофе на электрической плите, в турке, а не использует для этого кухонного робота. - Люблю старые традиции. В них есть что-то теплое. Вы не находите?

- Я не знаю, Боб. Тебе виднее.

- Да… действительно… в наше время мир стал слишком автоматизированным, технологичным. Мы уже не мыслим себя без электронных помощников, которые делают за нас практически все. Мы обленились и утратили свои чувства. Быть может, именно поэтому люди стали такими.

- Какими, Боб?

Он задумался. В его руках застыла турка с кофе.

- Немощными, слабыми, жалкими. Машины превратили нас в серую пыль. Они настолько заполнили нашу жизнь, что нам просто приходится проходить из точки А, в точку Б, не прилагая при этом никаких усилий. Мы перестали творить, мы просто создаем… мы действуем, но перестаем думать. Мы привыкли, что за нас думает кто-то другой.

- Ты испытывал это, Боб?

- Да, и, к сожалению, очень много раз, - сказал он, ставя перед Иззи чашку с черным, как деготь, кофе. - Осторожнее, он горячий.

- Спасибо.

Голдмен приложил руки к кружке и почувствовал приятное тепло. Он сделал глоток.

- Ммм… так вот, за что вы все так его любите…

- За что же?

- Гадость, но приятная на вкус. Горько, но вкусно.

Роберт усмехнулся.

- Это вы верно подметили.

- Дааа… - протянул Иззи, и на какой-то миг между ними повисло молчание.

Иззи вращал кружку. Роберт смотрел на диван, на котором спала Кэролайн.

- Боб…

Льюис оглянулся.

- Я вспомнил их…

- Что?

- Я вспомнил все, что со мною было. Я не знаю, как это объяснить, но это так. Я просто заснул, и увидел сон. Снова. Но, на этот раз…

Он помедлил.

- На этот раз я уверен, что все было именно так, Боб.

Роберт молчал. Ему нечего было сказать. Иззи Голдмен все так же отстраненно смотрел на дымящийся кофе.

- Это было давно, и дело даже не в том, что я совершил это ужасное преступление. Нет, Боб. Все дело было в другом. Я не знаю, рассказывали ли тебе об этом, или нет, но у меня никогда не было родителей.

- Что?

- Вернее, родители у меня, конечно же, были, но я их не видел. Они погибли в пожаре вместе со всем имуществом, когда я был в яслях. Родственников у них не нашлось, так что меня отдали в приют. Никто их воспитателей больше ничего мне не рассказывал о них, да и вряд ли они что-либо знали… - он недобро усмехнулся. - И ведь действительно… когда у тебя больше сотни нормальных детей, которым нужна твоя помощь, какое тебе дело до маленького еврея…

- Но…

- Здесь нет «но», Боб. В моей ситуации все было проще некуда. Маленький мальчик, слабый, худой, державшийся все время особняком от других детей. У меня не было друзей, и даже своих игрушек у меня не было. Единственное, что было моим, так это книги. Я читал, Боб. Я читал очень много для ребенка моих лет, но на это никто не обращал внимания. Да мне и не было это нужно. Я просто брал с собой «Моби Дика», садился на подоконник и перечитывал его в который раз. Нельзя сказать, что на тот момент моя жизнь была кошмаром. Нет… совсем нет. Она просто протекала такой, какой я ее знал, и другой жизни для меня не было. Хм… надо же… я только что подумал о том, что был заключенным с самого детства… Вот она, ирония жизни, Боб. Я получил свой кусочек желанной свободы, но она оказалась не для меня, и я снова сменил обстановку на более привычные стены камеры заключения.

Так что, как я и говорю, все было просто, и эта простота меня устраивала. Я не знал другого мира для себя, он был для меня чем-то неведомым. Если другие дети надували губки и забивались в угол, когда с ними не хотели играть или выгоняли из компании, то на меня это не производило никакого впечатления. Мне вполне было хорошо с самим собой. Так, я мог думать.

Время шло, я взрослел… взрослел так же и некто Майкл Уиллис, который прибыл в приют почти в то же время, что и я. Он был старше меня, и гораздо сильнее. Это был именно тот ребенок, который в детстве собирает собственную банду и терроризирует малышей, а повзрослев, занимает административную должность и вертит уже делами другого масштаба. Он был сильным, и многие дети ходили с синяками и ссадинами, который оставлял Майк. У него было несколько прихвостней… сейчас я вряд ли смогу вспомнить их имена, да это и ни к чему. Они были толстыми, неуклюжими и страшными. Вместе с ними он вселял ужас во всех, кто попадался ему на пути.

Иззи сделал глоток. Кофе успел остыть, но его сейчас это не волновало. Роберт смотрел на него, не отрывая глаз.