Бессмертие наемника

— А этот когда объявился? — я мотнул головой в сторону Шора.

— В восемнадцать тридцать, — шеф прищурился, глядя мне в глаза, — Что ты хочешь этим сказать?

— Сейчас около десяти?

— Двадцать один сорок, — подсказал капрал, не глядя на часы.

Он не сводил глаз с Шора. На лице федерала застыла гримаса недоумения, словно он пытался сопоставить заведомо несопоставимые вещи и ему это удавалось. Я его вполне понимал, так много знакомых нам обоим черт проступало в Шоре.

— То есть майор здесь ровно столько, сколько отсутствует капитан? — Я обернулся к Шору и уперся носом в ствол его пистолета.

— Мне кажется, ты зачем-то тянешь время, — зловеще произнес Шор.

В руке шефа запищал коммуникатор. Он ответил, напряженно прослушал сообщение и, крепко выругавшись, обратился к майору:

— Всю вашу эскадру посадили в пяти километрах отсюда превосходящие силы неоформов. Не пойму, откуда у них боевые звездолеты, но факт… Они требуют вернуть им какого-то «спящего». Я думаю, что это он, — шеф ткнул пальцем в мою сторону.

Я услышал за спиной облегченный вздох капрала и почувствовал, что руки свободны. Побледневший Шор медленно опустил пистолет и слово в слово повторил нецензурную тираду шефа. Я занялся тщательным массированием отекших запястий, давая тем самым каждому время на принятие решения. Капрал для себя уже все решил. Шеф повертел в руках телефон, затем нажал «вызов» и отдал приказ:

— Всех неоформов освободить, вернуть оружие и поставить на довольствие. Подготовить доки для приема приземлившихся кораблей и казармы для экипажей. Согласных сотрудничать десантников разместить в периметре нормозоны, остальных разоружить и запереть в имперских кораблях.

Он отключил аппарат и, заложив руки за спину, уставился на Шора. Возникла неловкая пауза. Опустив глаза, майор спрятал оружие и, резко повернувшись, вышел из комнаты. В дверях он задержался и, не оборачиваясь, произнес:

— Ты был прав насчет капитана Роя, Сэмми…

Вместо приступа удовлетворения от собственной проницательности я почувствовал усталость и разочарование. Рухнул еще один столп, подпиравший мою обожаемую исключительность. Этого следовало ожидать, но я до последнего момента надеялся, что ничего подобного не произойдет. Пусть на Земле дольше всех ученых Прайма работал Стоун, но другие могли получить нужную для трансформации дозу и за меньший период. Почему неоформов типа песчаных магов должно быть как китайцев, а типа Стоуна только он один? И все-таки жаль.

Стоп! Если Рой и Шор сон — явь друг друга, то капитан сейчас спит. Но ведь он является моей головной болью, а не Стоуна. Так же, как недавно всплывший Шор почти успешно дебютировал в деле изведения профессора и, следовательно, является персонажем из моего сна. Он не может быть моей явью, это против правил!

Чья-то осторожная рука ласково тронула мое запястье. Я почувствовал, как теплеет внутри.

«Привет», — подумала за моей спиной Элли.

— Я по тебе скучал, — отозвался я, поворачиваясь и обнимая ее.

Она слегка отстранилась и, внимательно глядя мне в лицо, спросила:

— Ты считаешь, что это серьезно?

— Конечно. От тоски по любимым нередко сходят с ума, а в особо тяжелых случаях начинают писать стихи.

— Перестань дурачиться, я о Шоре спрашиваю.

— Я понимаю. Знаешь, у меня складывается впечатление, что события приближаются к той самой точке в бесконечности, где пересекаются параллельные прямые. Все предполагаемое становится реальным, а невозможное вполне вероятным. Как это ни странно.

— В коридоре я столкнулась с этим майором…

— И?

— Он ближе к твоему профессору, чем тень. С того дня, когда Стоун взялся за исследование Земли, Шор следил за каждым его шагом. Ему не давали покоя работы Стоуна. Он сходил с ума от того, что был не в состоянии провести подобные исследования. Его бесил талант профессора, и, только когда, изменившись, Стоун сбежал в джунгли, майор успокоился. Но, стоило в штатном расписании имперской разведки появиться твоему имени, как он бросил остальные дела и поселился в нескольких километрах от хижины профессора. В результате он подвергся воздействию неоэкосферы не только в достаточном объеме, но и того же характера, что и Стоун. Вот так вечная зависть Шора вылилась в упрямство Роя.

— Но теперь Шор здесь. Разве могут быть общие границы у двух наших миров?