Бессмертие. Владимир Михайлович Комаров

— Вы идете во второй полет. Как помогает вам опыт первого полета?

— Конечно, помогает, — ответил Комаров. — У меня, как и у многих друзей-космонавтов, профессиональное отношение к делу. Вот когда полетел Юрий Гагарин, тогда всем и все было необычно. Правда, и теперь есть необычное — новый корабль. Но волноваться не буду.

«Если человек думает, идя в полет, что он идет на подвиг, — значит он не готов к полету», — этот афоризм, рожденный в среде наших летчиков-испытателей, давно уже воспринят летчиками-космонавтами. Владимир Комаров и впрямь не волновался — это точно, пульс его перед полетом был ровен. У него не было ощущения избранности, он не считал себя особенным героем, попросту говоря, он знал, что рядом с ним дублер, который, если будет нужда, в любой момент займет его место в кабине, что есть десятки, сотни, а может, и тысячи добровольцев, готовых пойти на подвиг. Если хотите, летчик-космонавт сознательно вызывал в себе ощущение будничности происходящего, а это был — теперь как никогда мы понимаем это — великий подвиг. В каждом шаге, каждом решении, каждом движении души.

— Можно от Вашего имени передать привет читателям «Известий»?

— Удобно ли?..

Сегодня и этот ответ потрясает нас. Потрясает скромностью, чувством собственного достоинства, которое иной раз и нелегко сохранить в окружении корреспондентов, которое непросто удержать в себе, познав всепланетную славу. Два года назад, в день 20-летия Победы, знаменитого космонавта пригласили в гости летчики. Он приехал к ним в клуб, поднялся на сцену и сказал, явно смущаясь, что сам он воевать не поспел. 9 мая 1945 года встретил в Москве, а был тогда всего-навсего учеником спецшколы ВВС. И, конечно, побежал вечером на Красную площадь. Был в форме, с погонами, и незнакомые люди подхватили его, взялись качать, а он все вырывался, кричал, что не надо его качать, он ведь не воевал, но люди не слушали, и он взлетал и взлетал к небу.

— И теперь, — заключил тихо Комаров, — я всю жизнь стараюсь это отработать.

Это сказал человек, который уже побывал в космосе, заслужил всенародный почет, и это не была загодя приготовленная фраза. Он думал так, он до последнего дня считал себя в неоплатном долгу перед народом. Люди, заслужившие по-настоящему славу, далеко не всегда несут с таким достоинством бремя ее.