Бессмертник

– Да ладно так голосить, – прокаркал за спиной ворон. – Не помер-рла же. Подумаешь, глаза, и все левые. Спр-рячешь.

– Я чудовище… – простонала Нора, касаясь щеки. – Я теперь чудовище.

– Если ты не обр-ратила внимание, – поднял одну лапу ворон, – я вообще птица! И ничего, не ор-ру.

– У тебя был выбор, – горько проговорила Нора. Прикасаться к глазам было больно.

– Какой? – осведомился ворон. – Начать сначала? Скажи, вот ты готова бр-росить всё, что ты успела сделать, и пойти на стар-рт?

Нора задумалась.

– Я пока ничего не достигла, – призналась она. – С работы ушла. Остался только институт. Да и там, кроме оценок, никаких достижений.

Эта мысль отвлекла её от ужаса, который смотрел из зеркала.

– А я дофига всего сделал! И знаешь, как больно, когда у тебя это отбир-рают. Обидно за вр-ремя, за р-результат, который был, а тепер-рь нет его. Обидно за себя, столько в себя вложил. И что тепер-рь? Всё бесполезно! А сколького мог достичь!

Птица возмущалась, размахивая крыльями, и так увлеклась, что зацепилась рогами за висящий от бра провод и запуталась.

Нора таращилась на то, как ворон ругается, пытаясь освободиться.

– Долго смотр-реть будешь? – возмутился он. – Я тебе не сер-риал!

Освободив с помощью Норы рога, птица гордо удалилась на кухню и тут же опрокинула там чайник.

– Как у тебя тут всё неудобно стоит! Иди, глянь своими глазьями, может, увидишь.

– До тебя там всё стояло удобно!

Боль понемногу отступала, ушло ощущение тошноты, перестало саднить щёку.

– А если масочку накладывать, глаза щипать будет? – Ворон сидел за столом и клевал ладное печенье.

– Не знаю, – ответила Нора.

– Пр-рактика покажет, – довольно заявила птица.

К тому моменту, как вскипел чайник, голову окончательно отпустило.

– Надо выпить кофе, – сказала сама себе Нора.

– О, мне тоже свар-ри, – тут же подсуетился ворон. – Надеюсь, ты вар-ришь кофе, а не бодяжишь эту р-раствор-римую др-рянь.

– Варю, – кивнула Нора. – А разве птицы пьют кофе?

– Не знаю, – пожал крыльями ворон. – Я пью. Чёр-рный, пожалуйста.

– У меня в турке.

– Годится, побольше положи.

Пока кофе варился, Нора водила рукой вокруг щеки, боясь коснуться тех мест.

– Я теперь чудовище, – спокойно сказала она. – Такому даже на улицу выходить страшно.

– А ты пр-редставляешь, каково мне? Я в цир-рке бы зашёл, вор-рон-пер-рер-росток с р-рогами на голове. Удр-ружила! Почему не в козла?

Нора пожала плечами. Раньше он был очень похож на птицу, а как заговорил, так точно козёл.

– За кофе следи! – каркнула птица.

Нора в последний момент подхватила закипающую турку и перелила напиток в кружку ворону.

– Объёмы у вас мышиные, – опять высказала недовольство птица.

Нора пропустила замечание мимо ушей и поставила кофе для себя. Когда тот сварился, достала из холодильника бутылку молока, проверила, свежее ли, и налила всё в чашку.

Ворон наблюдал за её действиями, явно желая прокомментировать сие кощунство.

– Всё станет лучше, если выпить ведро кофе. – Нора села за стол и отпила любимый напиток.

– В твоём случае – ведр-ро молока с ар-роматом кофе, – не оценил ворон.

Они долго сидели вдвоём на кухне, доедали печенье и потягивали кофе, каждый из своей чашки.

– Ой, пр-ропали, – вдруг выдал ворон, глядя на Нору.

Та бросилась к зеркалу. От глаз действительно не осталось и следа.

– Вот и р-решилась пр-роблема.

– А если они вернутся? – недоверчиво спросила Нора.

– Значит, тебе надо понять, пр-ри каких условиях они появляются.

Нора вернулась за стол, взяла в руки чашку и задумалась. Сейчас она уже успокоилась, все чувства молчали. Осталась только усталость, как после защиты сложного проекта. И результат, с которым ещё не знаешь, что делать.

– Это получается, ты меня ими наградил.

– А ты меня этим. – Ворон раскинул крылья и чуть снова не снёс чайник.

* * *

Найти Зою оказалось просто. Слухи, подпитанные шепотками людей, быстро подсказали, в какую сторону направлялся анафид. Пограничников отправили вперёд. Снова тени людей воспряли, засветились жизнью, заговорили.

Брюта напрягли слова Шепелявого, что Скату Иванычу не обязательно знать, сколько разрыв-травы осталось. Интересно, что связывало этих двоих?

– Хочу предупредить, – сказал Скат Иваныч. – Что, как бы мы ни пытались спасти человека, сейчас мы можем только спасти душу. Тело Зои Зной ей больше не принадлежит.

Глеб тяжело вздохнул. На душе было очень гадко и гнилостно.

– Может, мы всё-таки сможем что-то сделать? – с надеждой спросил стажёр у Брюта.

Тот покачал головой. Если верить тому, что передавали пограничники, спасать там действительно осталось только душу.

– Не такой конец пророчили семейству Зной, – грустно проговорил Брют, сжимая в кармане кожаный мешочек с разрыв-травой.

Он хотел уже пойти по следам пограничников, но Скат Иваныч его остановил и протянул руку.

– Этим воспользуюсь я.

Зам кивнул и отдал мешочек боссу.

То, что осталось от Зои, бежало в сторону леса. Припадало на одну ногу, помогало себе руками. Пограничники шли следом. Они не нападали и держали дистанцию. Был приказ не пускать тварь в лес.