Бессмертник

Продавщица только рукой махнула. Каждый следующий поворот Колеса теперь не только праздник, но и преодоление. Всякие-разные копят силу, а потом начинают бесчинствовать, в лес людей утягивать, топить, захватывать тела. И чем ближе к центральным поворотам – летнему и зимнему солнцестоянию – тем больше проблем приносят эти твари.

– Помоги это всё пережить, Великое древо!

Зоя слышала все эти разговоры и соглашалась с ними. Анафид покрякивал, довольный тем, что ему удалось провернуть. А ещё опьянённый чувством свободы и человеческими эмоциями и ощущениями. Он вместо Зои чувствовал боль в ободранной спине, ощущал, как саднят истерзанные ладони. Ощущал тяжесть, которой налились ноги от долгого бега. И это было потрясающе. Настоящие человеческие ощущения! Ощущения живого тела, у которого есть свои ограничения и возможности.

Он споткнулся, чуть не полетел носом в асфальт, подвернул ногу и похромал дальше. Чудесно!

У анафида больше не было сомнений, что ему чего-то нельзя. Он уже сбежал из-под знаков, мало кто может таким похвастаться. Обварил стажёра, обдурил босса. Он чувствует себя человеком. Изумительно!

Остановился посмотреть на торговый центр, где недавно нашли тело человека с чудовищем внутри. Поворчал про себя и поскакал дальше. Стража иссякает, они не в состоянии почувствовать, кто стоит за этим всем. А он и не собирается им подсказывать, какой в этом смысл?

* * *

– Я сесно соблюдаю все правила, – будто отчитывался Шепелявый. – Дазе отпускаю тела возле больнисек. А потом слезу за ними, донатю на лесение.

– От чьего имени? – напрягся Брют.

– Анонимно, – пожал плечами Шепелявый. – Знаес, у нас сейсяс так много возмозностей зить в тени, но при этом зить, ни в сём себе не отказывая.

– Хорошо, а счёт у тебя на чьё имя? А квартира? – Брют заподозрил неладное.

– На твоё, – хитро улыбнулся Шепелявый. – Ты вообсе осень ответственный налогоплательсик. Все документы в порядке.

– То есть ты моей личностью пользуешься? – Брют не верил своим ушам.

– Потом есё спасибо сказес. – Шепелявого, кажется, это вообще не беспокоило. – Придётся в Явь переехать, а тут узе всё готово для зизни.

– Вот точно нечисть. – Брют поставил чашку и уставился на друга.

– Не надо обзываться, – насупился Шепелявый. – Я полносенный слен обсества.

– «Полносенный слен обсества», – передразнил его Брют. – Спалишься однажды с такими махинациями.

– Я правила соблюдаю лусе Стразы, – возразил он. – Вот ты пока сёл сюда, узе раз двадсать мог попасться. Твоё спасение – знаки васы хоросо работают. Тут так лусе всех.

Брют не нашёлся, что на это ответить.

– Сейсяс сяю попьём и сходим за твоей разрыв-травой.

– В смысле? Мы куда-то ещё пойдём? Вдвоём?

– А ты сто думал? Я это дома, сто ль, хранить буду? Я не самоубийса, я жить хочу. И вообсе, ты меня стесняесся? Я сейсяс очень дазе нисево.

Шепелявый покрутился вокруг, махнул наращенными волосами и сел напротив.

– И как тебя сейчас зовут? – поинтересовался Брют.

– Анфиса, – кокетливо улыбнулся Шепелявый. – Я риелтор, помогаю продавать такую рухлядь за бесеные деньги. И просент у меня хоросий.

– И ты каждый раз риелтор?

– А то! У тебя в фирме много менедзеров.

– У меня ещё и своя фирма, – простонал Брют.

– Говорю зе, всё готово, стобы ты тут зыл, – гордо заявила Анфиса.

Брют тяжело вздохнул и ещё раз оглядел квартиру. Сквозняк выдул весь дым от кальяна, и теперь можно было нормально разглядеть старый паркет ёлочкой и при этом новый кухонный гарнитур. Покрывшееся чёрными пятнами зеркало в чистой белой раме. На потолке висела аккуратная люстра.

Шепелявый явно любил эту квартиру. Он умудрялся поддерживать в ней порядок и ощущение двоемирия. Старые вещи удивительно хорошо сочетались с модными элементами декора. Винтаж и массмаркет спокойно соседствовали и не спорили между собой. Это в Шепелявом Брюту и нравилось. Он так рвался быть человеком, что привил себе абсолютно человеческие привычки, с погрешностью на его суть.

– А далеко идти? – спросил Брют.

– Да не, к лесу, – махнула рукой Анфиса. – Я переоденусь для прогулки. Как раз доставка новый смот привезла.

Переодевался Шепелявый очень долго, никак не мог подобрать толстовку под штаны, а под них кроссовки.

– Нам всего-то траву забрать, – потерял наконец терпение Брют. – Не тяни время!

– О, теперь узнаю, – обрадовался Шепелявый. – Остались есё пузырьки в твоих бутылоськах. А то сидис такой минорный. Всех в поле отправил мысленно.

– Я не минорный, – возмутился Брют. – Работы много. И прекрати про свои бутылочки!

Шепелявый звонко захохотал, насколько позволяли лёгкие молодой женщины, и закончил собираться.

– Посли, по лесу пройдёмся, – позвал он Брюта, помахивая ключами.

Брют обратил внимание, что на ключах висел брелок с минималистичной пчёлкой.

– Помогает не забывать о правилах, – пояснила Анфиса, запирая квартиру.

До леса идти было недолго, но даже на этом небольшом участке Брют обратил внимание на парочку кикимор на помойке, ауку, затаившегося среди верхних этажей, и ещё какую-то тёмную сущность, медленно переползающую через дорогу.