Бессмертное море

Он дал ей выдохнуть. Он предлагал ей все, о чем она мечтала, все, что она хотела. Кроме слов, которые она больше всего хотела услышать.

Скрежет горшков, грохот сервировочных блюд, казались далекими. Она слышала мягкое восклицание и грохот с одного из столов для пикника, но все ее внимание было сосредоточено на человеке около нее.

Она посмотрела на него. Он не был похож на человека, предлагающего разделить свою жизнь с женщиной, которую он любил. Он был похож на солдата, на которого была возложена нелегкая миссия. Или на заключенного, которого могут упечь в тюрьму.

Она судорожно вдохнула, выпуская его руку.

— Это то, чего ты хочешь?

Он, молча, посмотрел на нее, его твердое, красивое лицо нельзя было прочитать. Возможно, он не знал, как ответить. Как сказала Регина, эти эмоции были для него в новинку. Или возможно его молчание было его ответом. Мысль скользила в ее грудь как нож.

— Не то, чтобы я не ценю твое предложение, — сказала она мягко. — Я ценю. Я знаю, кто ты такой, и что тебе нужно делать. Я могу справиться с этим. Я не единственная женщина, с которой можно жить вместе, в то время как ее муж отсутствует в море в течение длительного периода времени. Насколько я знаю, ты будешь скучать по нам. Насколько я знаю, ты хочешь быть с нами.

Он сжал челюсти.

— Я сказал, что останусь.

Любовь, боль и раздражение крутились в ней.

— Я спрашиваю, хочешь ли ты быть с нами.

— Я хочу тебя… оберегать тебя, — сказал он осторожно. — Я могу сделать тебя счастливой.

Ее сердце разбилось. Он разбил ее сердце.

— Это прекрасная фраза, чтобы сказать ее. — Она с трудом сглотнула. — Такая щедрая, замечательная и такая неправильная.

— Тогда скажи мне, — отрезал он. — Ты хочешь все контролировать. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сказал.

Любовь и разочарование поднялись, освобождаясь от ее контроля.

— Я хочу знать, любишь ли ты меня! — прокричала она.

Ее повышенный голос разнесся по пляжу. Волнение под тентом остановилось. Разговоры смолкли.

— Хм, Лиз? — Регина встала перед ними, сжимая в руках красный передник. — Прошу прощения, что прерываю. Но ты нужна Маргред. Сейчас.

* * *

Сейчас. Пульс Зака бешено колотился в голове. Пульсируя против его ширинки. Он просунул руку на полдюйма дальше между мягкой плотью и грубой джинсовой тканью, почти там, уже почти там…

У Стефани перехватило дыхание. Ее мышцы живота сжались под его запястьем.

— Зак, нет.

Он не мог думать. Он мог только дышать. Вся кровь в его теле оставила мозг и прилила вниз.

— Ты такая…

Теплая. Мягкая.

— Симпатичная, Стефани. Позволь мне…

Она стала извиваться.

— Нет.

Нет.

Слово разбилось, и эхом отозвалось в его пустом черепе. Его тело стало жестким, а все его части остальные части жесткими уже не были.

— Пожалуйста, Зак. — Она лежала под ним на плоском гранитном уступе, ее глаза были огромными, блестящими в лунном свете.

Пожалуйста.

С трудом сглотнув, он вытащил руку из ее джинсов, распрямляя пальцы с чувством потери. Перекатившись с нее, он откинулся назад, ударяясь головой о жесткий камень.

Звезды. Фейерверк.

Она выдохнула. Хихикнула.

— Ты в порядке?

— Нет. Но я поправлюсь. — Он втянул воздух в легкие. Гранит был прохладным под его спиной, воздух был прохладным на его лице. — Вероятно. Через несколько часов.

Стефани передвинулась. Встала. Он увидел короткую вспышку белого бедра и голубые стринги, прежде чем она застегнула свои джинсы.

Он закрыл глаза, разочарованно. Все болело.

— Почему? — Слово вырвалось из него.

Он слышал шелест, когда она села около него на скале.

— Ты имеешь в виду, почему нет?

— Я имею в виду… — Почему она должна была так подумать? — Я думаю.

— Ты мне нравишься, Зак. Действительно нравишься. Но я не хочу забеременеть, ладно? Мне всего шестнадцать. Я не хочу, чтобы меня выбило из колеи, и я попала в тупик, работая на моего отца и работая на острове до конца жизни.

Это было разумно. Не то, чтобы он чувствовал себя очень разумным в данный момент. Но он открыл глаза.

— Я могу использовать презерватив.

— У тебя есть презерватив?

Краска залила его лицо.

— Нет. Но я могу принести один. В следующий раз.

Его мама держала коробку в столе. Нет.

Он мог купить их в продуктовом магазине. Но тогда он должен будет волноваться о том, чтобы скрыть его покупку от мистера Вайли. И Дот. И от любого гребаного назойливого человек на всем гребаном острове. Но он бы сделал это. Для Стефани.

— Зак, это мило. Но дело не только в презервативе. Я не хочу ввязываться, не во все, так или иначе, связываться с кем-то еще. Я не готова быть частью пары. Я живу своими интересами. Я хочу пойти в колледж. Я хочу путешествовать. Я хочу возможностей.

Неприятие было жаром в его теле, горьким во рту.

— Ты хочешь возможностей больше, чем ты хочешь меня.

Ее глаза расширились немного.

— Ну… Да. И ты тоже.

Возможности. Боже.

Его легкие болели. Глаза горели. Какие возможности были у него? Он был ребенком, уродом, застрявшем в теле, которое он не мог контролировать, с отцом, которого он едва знал. Он хотел… Стефани. Что-то.