Бессмертные

— Да, — спокойно ответил Руин. — Я всегда так делал, когда к тебе заходил отец. Мало ли что. К счастью, он почти всегда забывал закрыть дверь.

— А я-то думала… Дэйн и вовсе тебя прозвал «Рояль в кустах»… Господи, о какой ерунде я говорю…

— Кто защитит тебя, если не я? — Горькая усмешка принца не оставляла сомнений — он прекрасно понимает всю нынешнюю иронию этого утверждения.

— Теперь тебе меня не защитить… Но ты можешь сделать для меня кое-что. Сделай, я тебя прошу. Умоляю…

Молодой маг опустил глаза на свои руки, схваченные широкими стальными кольцами. И это ведь еще не все. Наручники были затянуты прямо поверх других браслетов — магических блоков, похожих на тонкие полосы гибкого металла.

— Боюсь, теперь я тебе ничем не смогу помочь.

— Можешь, можешь! — истерически вскрикнула она — и тут же испуганно зажала себе рот. Оглянулась на дверь.

Несколько мгновений в камере царила полная тишина. Снаружи, в коридорах — тоже.

Руин протянул руку, осторожно взял сестру за пальцы, потянул к себе. Она присела на охапку соломы, прикрытую краем его плаща. К счастью, в момент ареста принц был в накидке. Он остерегался слишком близко подойти к Моргане, слишком крепко схватить ее — его жест был скорее похож на приглашение.

— Чем я могу помочь тебе, родная? — спросил он мягко.

При звуках его голоса у принцессы хлынули слезы. Она и теперь еще не могла поверить, что прошлое — такое неуютное, донимающее насмешками — безвозвратно осталось позади и больше никогда не вернется. Прежде такое постылое, теперь оно казалось ей сладостной сказкой. И почему все это случилось, почему? Да из-за нее самой — поняла девушка. Только из-за нее. Кто настоял на проведении магической операции? Ведь брат предупреждал, советовал подумать, объяснял, в чем опасность — а она не послушалась. Она хотела быть красивой — и получила в придачу к красоте все те неприятности, которые подстерегают красавиц в Провале и любом другом мире, где есть похотливые мужчины, достаточно сильные, чтоб справиться с кем угодно, и достаточно могущественные, чтоб плевать на закон. Да и какой Арман-Улл — сам себе закон.

Моргана плакала, не чувствуя никакого облегчения. Руин нежно гладил ее по голове, шептал какие-то успокаивающие слова, не имеющие ровно никакого значения — на девушку действовал только тон.

— Чем я могу помочь тебе, родная? — шепотом повторил он.

— Да, Руин… Да… Возьми меня. Ошеломленный принц несколько мгновений молчал.

— Куда взять, сестренка?

— Не куда, а как.

— Э-э… — протянул он, начиная смутно догадываться, о чем речь, но сам себе не веря. — Как?

— Ну обычно. Обычно… Возьми.

— Родная, о чем ты говоришь? Это же…

— Руин! — Она подняла залитое слезами лицо. — Ведь отец все равно сделает со мной все, что пожелает. Может, это произойдет уже сегодня. Может, завтра. Ты и сам понимаешь. И я понимаю. Я не хочу, чтоб он был у меня первым. Это немыслимо, чтоб он стал первым. Я не хочу в первый раз… так. Руин, я хочу, чтоб в первый раз это произошло у меня с кем-то, кого я люблю. И кто любит меня. — Немыслимо было смотреть ему в глаза, видеть это изумление и шок. Моргана опустила взгляд. — Руин… Ведь ты — любишь меня?

— Люблю.

— Пожалуйста… Я умоляю тебя…

— Успокойся, маленькая моя, — нежно произнес принц. Погладил ее но волосам, завивающимся у виска влажными колечками.

— Я не могу. — Она ревела уже почти в голос, но все еще старалась говорить шепотом. — Руин, ведь это так важно… для любой девушки. Пожалуйста…

— Успокойся.

Он видел, что сестра в истерике, на грани здраво го рассудка. Но спорить с ней было бы жестоко. Из глаз принцессы на него смотрел овеществленный страх, доходящий до того предела, когда о здравом уме уже нечего и рассуждать. Она едва держалась на грани и вот-вот могла сорваться с порога в бездну, в безумие. Брат чувствовал эту грань и понимал, что здесь он ничем ей не поможет. Можно было только успокоить. Хоть немножко.

— Успокойся.

— Руин, пожалуйста…

— Не плачь. Все будет хорошо.

Всхлипнув, Моргана схватилась за ворот плаща. Расстегнула, сбросила, вцепилась в застежки платья, но принц остановил ее. Осторожно взял за руки, опустил их. Он понимал, что любое неверное движение, любой жест и слишком решительное прикосновение испугают ее еще больше. Пугать и без того сходящую с ума от ужаса сестру не хотелось.

Он мягко коснулся ее волос. Никаких лишних чувств — он постарался выкинуть из головы все мысли и лишь любовался бликами света на ее темных, как вороново крыло, волосах, спадающих завитками и волнами. Черный каскад спутанных прядей оттенял мраморную белизну ее кожи. Ни следа румянца на щеках — Моргана походила на каменную статую. Неподвижная, она неотрывно смотрела в сторону, лишь слабое дыхание и полосы слез выдавали жизнь, наполнявшую ее тело.