Бессмертные

Но потом постепенно к принцессе вернулось осознание происходящего. Вот там по коридору кто-то ходит, звучат голоса слуг, топает охрана, а за окном с шарканьем метет метла дворника. Под кроватью попискивают гремлины… Нет, уже не под кроватью, вот они, в комнате — ставят на место кресло, убирают осколки вазы с ковра, пытаются починить прожженные в ворсе дыры.

Девушка хотела заплакать, но не могла. Ее била мелкая дрожь, при попытке подняться с кровати подламывались ноги. Все тело ослабело настолько, что Моргана всерьез сомневалась, способна ли она сейчас ходить. Первая мысль была, конечно, о бегстве. Эта мысль немного приободрила ее, вернее, осознание неизбежности того самого ужасного, что только может произойти, отступило вглубь. Когда занят хоть каким-то делом, легче переживать кошмар. Сперва девушка подумала о том, что можно взять в конюшне лошадь, поехать кататься — и не вернуться.

«Так тебя и выпустят, — тут же пришло ей в голову. — Мама сумела сбежать, теперь отец будет намного более бдителен. Наверное, ко мне уже приставлена охрана». При одной мысли об отце снова стало холодно, на несколько минут почти остановилось дыхание.

Сбежать невозможно. Да и как оставить Руина, ведь ее бегство обречет его на мучительную смерть. А он ведь защищал ее. Знал, как рискует и как безнадежно сопротивление отцу-властителю, но все равно защищал. И она должна защитить его.

«Ты все равно окажешься в постели отца, — безжалостно говорил здравый смысл. — Никуда тебе от этого не деться. Раз он решил сделать тебя своей наложницей, значит, сделает. Так хоть брата спаси. Ты обязана сделать что-нибудь для него. Обязана». Моргана закрыла лицо руками. Воображение угодливо подсовывало ей картинки того, что случится с ней на ложе Армана-Улла, и справиться с собой не было сил. «Какая ты слабая, — подумала она. — Какая безвольная. Ты не решишься дать отцу отпор». Да это, пожалуй, и небезопасно. Разъяренный властитель легко может убить непокорную дочь. А может, сделает и что-нибудь похуже.

Ужас был настолько велик, что Моргана почувствовала, как все внутри нее застыло.

Она поднялась с постели, поправила платье и закуталась в коротенький плащ — из тех, что носят в дворцовых покоях, — ее знобило. Дочери властителя казалось, что внутри нее все умерло, хотя по лихорадочному блеску в глазах и беспокойной дрожи в пальцах скорее можно было решить, что девушка лишилась рассудка. Машинально повернувшись к зеркалу, принцесса привела в порядок волосы, хотя руки тряслись, и ей удалось это не сразу.

Вскоре в ее комнату вошли слуги — люди, а не гремлины, что было признаком более высокого статуса, чем был у нее раньше. С поклонами и улыбками, за которыми пряталось как недоумение, так и насмешка (мол, вот так принцесса — собственного батюшку обольстила, ну и проныра), ее пригласили пройти в ее новые покои, которые уже готовы. Спросили, что из вещей из старой комнаты ей хочется иметь в новой. Моргана и сама не поняла, что ответила, но, видимо, что-то ответила, и за ее спиной два дюжих слуги тут же взялись за кресло, а еще двое осторожно подняли туалетный столик.

«Зачем мне нужно кресло»? — удивилась принцесса и тут же забыла. Какая разница, если рухнула вся ее жизнь? Какая разница, если вот-вот ее погребет под собой воплощенный ужас, то, чего она всегда боялась больше всего на свете?

Новые покои оказались просторными — пять комнат — не хуже, чем было у матери. «Да, только ей это счастья не принесло, — подумала Моргана. — И тебе не принесет». Она, слабо отдавая себе отчет в своих действиях, прошлась по комнатам, трогая все, что попадалось ей на пути, потом прогнала слуг и залезла в ванную — роскошную двухместную мраморную чашу, больше похожую на миниатюрный бассейн, куда теплая вода из кухни нагнеталась с помощью магии — и тщательно привела себя в порядок. «Зачем ты это делаешь»? — вяло спросила она саму себя, но ответа не нашла. Оделась во все новое и села перед зеркалом.

А потом ей в голову пришла мысль. Она отгоняла ее, но та упорно возвращалась. Когда человек погружается в глубины шока, из которых ему не выбраться, его поведение становится похожим на поведение людей нездоровых психически, и любая мысль, которая более или менее надолго завладевает его сознанием, становится навязчивой идеей. То же самое случилось и с Морганой.

Впрочем, она не слишком-то и боролась. Ей, потрясенной и ошеломленной, мысль показалась великолепной. Не имея сил сдерживаться, она вскочила и забегала по комнате. Потом заставила себя немного успокоиться. Чтоб осуществить план, следовало взять себя в руки и принять как можно более самоуверенный вид. То, что придумала Моргана, не сулило ей спасения, но зато, как ей казалось, несло хоть какое-то облегчение в безнадежной ситуации.