Бессмертные. Часть 1 (СИ)

-Дай посмотреть!-потребовал молчавший до сих пор Северус, заглянув через плечо слизеринского старосты.

-Тебе-то зачем?— раздраженно ответил ему Драко.— Ты читать хоть умеешь?

-Советую вам вспомнить все вчерашние уроки, мистер Малфой. Это позволит вам убедиться, что я умею не только читать, но и писать,— ледяным тоном отозвался ребенок. И уже менее официально добавил:

-Хотя дело тут, конечно, не в этом…

Пэнси забрала у Драко лист пергамента и протянула его Северусу. Но вопреки ожиданиям пятикурсников, вместо того, чтобы читать письмо, Северус поднес его к носу и принюхался. Затем его губы изогнулись в тонкой, едва заметной змеиной улыбке и положив письмо на прикроватную тумбочку, он облил его водой из стоящего здесь же стакана. Малфой вскочил и схватил ребенка за руку выше локтя.

-Ты что творишь?!— угрожающе прошипел он.

-Отпусти ребенка, Драко,— спокойно произнесла Пэнси, с интересом вглядываясь в мокрый лист пергамента.— И посмотри вот сюда.

Пэнси указывала пальцем на письмо Люциуса Малфоя, в котором под воздействием влаги каждая первая буква каждого предложения окрашивалась в ярко-зеленый цвет. Неизменными остались только обращение и подпись. Увидев настоящую суть послания, Драко Малфой лишь пораженно и совсем не аристократически присвистнул…

Muse/Endlessly

========== Глава 12 ==========

-“НЕ ПОКИДАЙ ШКОЛУ”,— прочитал Драко Малфой изумрудно-зеленые буквы, ярко выделяющиеся на мокром пергаменте.— Странно. Половина письма была посвящена приглашению нас с Северусом в Малфой-мэнор, а настоящий смысл оказался диаметрально противоположным…

Тут Драко с Пэнси переглянулись и одновременно побледнели.

-Драко, он же все знает…-нервно произнесла девушка, прикусив губу.

-Похоже, что так,— согласился сероглазый блондин.

-И что теперь будет?

-Что будет?— эхом отозвался Драко.— Ему нужен Северус. Отец дал понять в письме, что он хочет, чтобы я привел его к нему.

-Зачем ему ребенок?— в ужасе спросила Пэнси.— Что он будет с ним делать?

-Лично меня гораздо больше интересует, что он сделает с моим отцом, если я не приведу этого ребенка к нему!— повысил голос Драко.

-Может, хватит говорить обо мне так, словно меня тут нет?!— возмутился Северус.— Если все дело только во мне, отводи меня куда надо, и все! У меня, в отличие от вас, нет семьи, и если меня не станет, никто не расстроится,— горько заключил он.

-Не смей так говорить, понятно?!— нервно воскликнула Пэнси. Глаза ее лихорадочно сверкали, а ладошки были сжаты в кулаки. Никогда еще Драко не видел ее настолько взволнованной. Игнорировать очередной укол ревности больше не представлялось возможным.

Ну почему он? Что она в нем нашла?! Как он мог быть таким слепым? Хотя… Девушка ведь себя и не выдавала никак. Лишь иногда он замечал, что она бывала без видимых причин раздражена, расстроена или зла, но он списывал это на общую усталость или обычное недомогание. Он и представить себе не мог, в чем истинная причина подобного поведения девушки.

Сегодня перед травологией, отправившись в слизеринские спальни дабы положить в кованый сундук всю свою утреннюю почту, Драко не выдержал и развернул сверток, подписанный почерком мадам Помфри. Внутри оказалась черная мантия профессора Снейпа, летучемышиного покроя, со множеством мелких пуговиц . Та самая, в которой он был, когда его настигло проклятие Уизли. Драко уже складывал мантию обратно, когда из ее внутреннего кармана выпал мятый лист пергамента.

Разумеется, он знал, что нельзя читать то, что адресовано кому-то другому, и он ни в коем случае не стал бы этого делать, если бы не узнал аккуратный, почти каллиграфический почерк своей девушки. Подталкиваемый прилипчивым любопытством, он осторожно развернул неаккуратно оборванный, небольшой клочок пергамента, и погрузился в чтение, с каждой строчкой бледнея все больше.

“Сон, снова яркий и такой реалистичный,

Едва-едва коснется моих губ.

Вы неприступны, холодны, эгоистичны…

Ежесекундно все скрывая от подруг,

Рискуя быть непонятой родными,

Убита взглядом черных ваших глаз.

Сарказм ваш— камень на моей могиле,

Слова на нем— осколки ваших фраз.

Не говоря ни слова в оправданье,

Еще горит любовь в моей душе,

И не облегчить боль мою уже

Проклятого, запретного желанья…”

К концу письма Драко, уже абсолютно не владея собой, тихо сполз по стене на пол и закрыл лицо руками. Он всегда воспринимал Пэнси как нечто в его жизни, само собой разумеющееся, неизменное и постоянное. Он привык, с первого курса привык видеть ее рядом, рассчитывать на ее поддержку и чувствовать на себе взгляды немого обожания, воспринимая это как должное. Он никогда не испытывал недостатка внимания со стороны окружающих, особенно девушек. Драко Люциус Малфой был красив, богат, умен и прекрасно воспитан, и, разумеется, не привык к отказам и невзаимности. Поэтому открывшаяся ему только что правда больно ударила по самолюбию, заползая в сердце, мерзким флоббер-червем ревности вгрызаясь в него и порождая сотни, тысячи, миллионы вопросов…