Бессмертные Легенды

– Ну, почти, – я пожимаю плечами, прежде чем он скрывается из виду с громким смехом.

– Возвращайся скорее, кот-лидирующая! – кричит мальчишка.

– У тебя появился поклонник. Стоит ли мне ревновать? – шепчет на ухо Джейк, когда нас усаживают в просторную лодку. Из всех сопровождающих с нами остаются только Укжааль и Вэйрин, увязавшиеся с охраной. Молодой мужчина садится на вёсла, и я в недоумении смотрю на него, пытаясь понять, почему ваанти оставили нас один на один с сыном вождя и немощным шаманом.

Лодка отдаляется от берега, двигаясь в сторону крошечного острова неподалёку.

– Выглядит не так уж и страшно, – замечает Шон, и я знаю, о чём он говорит – островок действительно совсем недалеко, это не должно быть препятствием для нашего возможного побега.

– Остров Акульего зуба – место изгнания, – неохотно сообщает Укжааль. – Те, кто однажды ступает на его берег, никогда более не возвращаются к ваанти.

– Вот оно – островное правосудие, – вворачивает Алистер. Грейс кладёт свою крохотную ладошку на его руку.

– Марикета, взгляни сюда! – зовёт меня Диего, указывая в воду. Я склоняюсь над морской гладью, вглядываясь в очертания окружающих лодку больших, тёмных рыб. Вэйрин мягко перехватывает ладонь Диего, указывающую на рыб в десяти дюймах от поверхности воды. Джейк затягивает меня в лодку, чтобы я не наклонялась так низко.

– Эй, это всего лишь рыбёшки, – замечает Зара, – мы их не обидим, твоя королевская задница.

– Зовите меня Вэйрин, – хмурится мужчина. – Эти рыбы опасны.

Чтобы не быть голословным, он вытаскивает из своей причудливой причёски перо и бросает его за борт. Рыбы приходят в движение – две из них ловят перо на лету и крупными, острыми на вид зубами разрывают его в мельчайшие клочки.

Я нервно сглатываю. Там только что было моё лицо, блин.

– Моя рука только что чуть не присоединилась к касту «Пираний 3D», – растерянно шепчет Диего. – Спасибо, Вэйрин.

– Конечно, – отвечает он, и я думаю, что он перепутал «конечно» с «не за что».

– Клаави съедают абсолютно всё, что пересекает эти воды, – вздыхает Укжааль. – Наши лодки обрабатываются специальным редчайшим древесным соком, который клаави считают ядовитым.

– Разумеется, здесь есть всеядные барракуды, мать их ети, – ворчит Джейк, обнимая меня, чтобы я, по-видимому, не вздумала соваться за борт ещё раз. – Почему бы и нет. Разве я должен удивляться?

Шаман разворачивается, чтобы посмотреть, сколько нам осталось плыть, и я замечаю странное изображение на его спине. Татуировка представляет собой гору, причудливо переплетённую с лицом некоего странного существа сбоку.

– Ну и что за история связана с твоей татухой, шаман? – с любопытством спрашивает Зара, очевидно, тоже заметившая это изображение.

– Символ Старой Веры, – помедлив, отвечает Укжааль. – Это сложно объяснить вам, Катализирующие.

– Это что-то, связанное с «Вечным»? – с наигранной беспечностью спрашиваю я.

Глаза Укжааля сияют при упоминании этого прозвища. Попался на удочку.

– Двенадцать перед дверью, встречает их безмолвный страж, – говорит он на языке ваанти, но благодаря Вэйрину его слова дублируются в моей голове на английский, – у основания горы, где всё начнётся. Это легенда о Пороге. Именно его я изобразил на своей спине.

– Порог? – переспрашиваю я. – Это место? Речь об основании вулкана?

– Да, разумеется, – торжественно кивает Укжааль. – Но какая теперь разница – ведь пророчества Вечного не сбудутся, покуда вы будете на острове Акульего Зуба… – вдруг он оборачивается к Куинн и смотрит на неё пристально, касается её лба своими пальцами и качает головой. – М-м. Очень, очень плохо. Я чувствую, что увядание затронуло тебя, дитя. Если ничего не сделать, скоро оно заберёт твою жизнь.

– Я. Не знаю. О чём. Вы. Говорите, – раздельно произносит Куинн, но я вижу, как последние краски покидают её щёки.

– А я считаю, что знаешь, – вмешивается Мишель, и боль отображается в её глазах. – Ты несколько часов назад потеряла сознание, помнишь? И это был странный обморок – я еле привела тебя в чувство. Что происходит, Куинн?

Она качает головой и издаёт протяжный вздох.

– Пожалуйста, пообещайте, что не будете злиться или грустить…

– Всё так плохо? – распахивает глаза Диего.

– Я… Я… У меня заболевание, оно называется синдром Роттердама. Оно аутоимунное. И… неизлечимое.

Гнетущая тишина в лодке почти сводит с ума.

– И… давно у тебя этот диагноз? – первая нарушает молчание Мишель.

– С тех пор, как мне исполнилось четыре, – Куинн обнимает свои колени и укладывает на них голову. – Родители перепробовали всё, что могли. Отец потратил последние сбережения на экспериментальное лечение, которое, в целом, помогало… До последнего времени. Несколько недель назад болезнь вернулась, – по её лицу градом струятся слёзы. – Я… Я скоро умру. Возможно, в течение полугода. Возможно, раньше.

– Ох, Куинн! – Мишель садится рядом и обнимает её.

Я нервно сглатываю. Я знала о болезни Куинн, но о том, что всё так плохо, подозревать, конечно, не могла.