Бессмертные (СИ)

— Эй? — позвал Эдвард, хотя новорождённые чувства и без того говорили ему, что он здесь один. Ни одна душа за несколько месяцев не заглянула сюда; воздух был холодным, даже слишком. Юноша вошёл, захлопнув за собой дверь. Хрусталь на лампе в прихожей засуетился в перезвоне, когда вибрация от хлопка настигла его. Несмотря на отсутствие света, Эдвард прищурился.

«Всё видно как днём», — думал он про себя. Юноша сделал глоток воздуха, отчего горло его слегка опалило. Нет, людей здесь не было долгое время. Во время брожения по пустому дому в животе нарастало болезненное чувство. Мебель, покрытая тонкими белыми простынями, всё ещё стояла на своих местах. Лампы обесточены, столы в пыли, картины все покошены, так что их толком и не видно. Несколько нетронутых и несдвинутых коробок и мешков валяется в прихожей.

Человеческие воспоминания с каждой секундой всё больше туманились.

«Но я знаю это место… Я бывал здесь», — размышлял Эдвард.

Оглядевшись, он обнаружил лестницу и рванул по ней. Наверху он посмотрел налево и направо, пытаясь вспомнить. Эдвард знал: это его дом, но ему казалось, что в последний раз он здесь был сотни лет назад. Снова нахмурившись, юноша спустился в холл и принюхался.

«Да, ты прав», — говорило сознание. Эдвард, помедлив, остановился у дверей. Он отворил её с легким скрипом и, находясь во власти ностальгии, обвёл взглядом свою человеческую спальню. Эдвард, абсолютно недвижимый, стоял так какой-то миг, осматривая комнату и запоминая каждую деталь.

Кровать, письменный стол, шкаф, бейсбольные перчатки и кепка… Всё было покрыто пылью и оставлено точно так, как несколько месяцев назад, когда он покинул дом.

«Доктор не врал… Вся моя семья умерла, а дом оказался заброшен. И никто за долгие месяцы не зашёл сюда… потому что все отошли в мир иной. Сюда некому возвращаться».

Эдвард зажмурил глаза, почувствовав знакомое щипание от наворачивающихся слёз. Поднеся гранитную руку к лицу, он досуха вытер его, но тут же озадачился, не обнаружив солёной влаги на ладони. Юноша тихо вздохнул, все его рыдания были бесслёзными. Он опустился на колени в центре своей спальни и сгрёб разбросанную по красному ковру одежду.

Не известно, как долго он так просидел, но не замеченное Эдвардом мглистое солнце уже несколько часов висело на небосводе. Он, замерев и не двигаясь, сидел на полу в спальне, даже когда послышались приближающиеся шаги. Обоняние тут же распознало в этих шагах и мыслях молодого доктора.

«Если больничные данные не лгут, то он тут… Кажется, я чую его… Да, это он. Эдвард, ты отыскал свой дом. Но тебе нельзя сюда возвращаться… Моё мёртвое сердце разрывалось от боли».

Эдвард сморщился от подслушивания личных мыслей доктора, который пришёл сюда за ним.

— Эдвард, — выдохнул он, появляясь в комнате. Карлайл присел рядом с юношей, которого коснулся его лёгкий вздох облегчения. — Я так рад наконец найти тебя.

Эдвард безучастно посмотрел на него, сверкнув красными глазами. Карлайл встал на колени и, увидев, что натворил юноша, опустил взгляд.

— Вижу, ты подкрепился, — мрачно произнёс доктор. — Куда ты дел тела? — тихо спросил он.

Эдвард зарычал, вскакивая на ноги.

— Я убил пятерых людей этим утром и бросил их на аллее, словно бездомных котов! — сжав кулаки, выкрикивал он в лицо доктору. — Я убивал их, словно это ничего не значит… Как вампир! Как монстр! Убивал их и, как бы я ни ненавидел себя за это… мне нравилось! — крикнул Эдвард, обходя свой письменный стол, и одним махом с грохотом скинул всё его содержимое на пол. Схватил бейсбольную биту и лёгким ударом разбил зеркало над комодом. Осколки стекла разлетелись повсюду. Каждый кусочек, пролетавший мимо Эдварда, отражал новое тело, лицо, глаза, мрачно напоминая о том, кем он стал. Ярость только возрастала, когда бита раз за разом ударялась о стену.

И вот на стене уже зияет дыра, но Эдвард, не заметив её, перешёл на дверь. Снова и снова он бил деревянной битой деревянную дверь; разлетались щепки, но он продолжал замахиваться руками.

— Я монстр, слышишь? — снова ударил юноша, но на этот раз уже дверной косяк. — МОНСТР!

Полностью разбитая дверь упала наземь, и дверная рама, треснув на две деревяшки, с грохотом вывалилась наружу, подняв за собой облако щепок и пыли.

Эдвард сжал биту, задыхаясь от ярости на доктора. Бита в его хватке затрещала и распалась на части. Карлайл спокойно встал в центре комнаты, по-прежнему не сводя глаз с пола.

«Что я сделал с бедным мальчиком? Я лишь хотел найти в нём свою семью… Господи, я просто хотел найти товарища в этой одинокой жизни и, боюсь, я согрешил, когда решил дать Эдварду второй шанс… Пожалуйста, прости меня…»

Выслушав мысли Карлайла, Эдвард громко фыркнул.

— Ты просишь помощи у Бога, словно он и вправду существует, — усмехнулся он, стряхивая с руки щепки, и разочарованно вцепился в волосы.

Новорождённый сел на кровать и, тяжело дыша от гнева, положил голову на ладони.

— Я глубоко религиозный человек, Эдвард, — мягко ответил Карлайл.