Эдриан выругался, сидя на диване, который отбросило к стене. — Он отправился туда, чтобы вернуть Найджела.
Колин резко повернул голову. — Прошу прощения?
— Он убил себя, чтобы вернуть твоего парня.
Колин нахмурился, его черные брови сошлись. — Это невозможно.
— Именно это я и пытался донести до Джима, но ты же его знаешь. Тот еще самодур.
Сисси понимала, что Эд смотрит в ее сторону, но ей было все равно. Она была слишком занята, выискивая вероятность другого исхода, гадая, почему она не может сделать метафизическую перемотку, исправить этот бардак, учитывая возможности магии в новой реальности, в которой она застряла.
— Никто не возвращался оттуда без позволения Создателя, — сказал англичанин. — Тебе ли не знать.
— Ага. Я упоминал об этом.
— Почему ты вообще позволил ему…
— Позволил? Колин, ты вконец обалдел?
Сисси поднялась с пола, и затылок начало покалывать. Подняв руку, она потерла шею…
Скрииииииип.
Отрывающаяся парадная дверь привлекла всеобщее внимание. И за ним последовали странные шаги, шарканье и стук напоминали фильмы Уэса Крэйвена.
Потом температура упала до сорока градусов, отчего затрещали стены, а дыхание вырывалось клубами.
Сисси закричала. В дверном проеме появился труп, ходящий, гниющий труп, серая плоть свисала с его костей, тощие волосы спускались на изрытые плечи.
Колин и Эдриан вскочили, когда труп протянул руку, сухожилия, соединявшие белую кость, едва напоминали ладонь.
— Джим, — сказал труп скрипучим голосом. — Вы дадите мне увидеть его.
— Черта с два, — прорычал Эдриан.
— Сейчас не время для этого.
— Девина, катись к дьяволу.
— Отлично, поступим иначе.
Свет погас не просто в комнате, но на самом небе, чернота пятном легла на землю. А потом раздалось жуткое жужжание, словно осы собирались в рой, кружа, заполняя пространство.
Кто-то схватил ее за талию… не Эдриан, другой.
— Эдриан! — закричал англичанин.
— Хватай Сисси! — рявкнул Эд. — Веди ее сюда!
Секунду спустя Сисси швырнули в дальний угол комнаты, и большие мужские тела закрыли ее. Вспышка молнии позволила ей рассмотреть труп, севший на колени перед телом Джима… а потом все черти Ада сорвались с цепи. Со следующим ударом молнии, черные маслянистые фигуры начали вылезать из теней в комнате, из двухмерных становясь трехмерными, оживая.
Потом снова воцарилась кромешная тьма.
До следующей молнии.
И в этот раз черные твари подступали к ним, готовясь к атаке.
Англичанин и Эдриан не сдержат их.
Это невозможно.
Глава 8
— Я люблю тебя… я люблю тебя… люблю…
Джим все еще повторял свои последние слова, когда открыл глаза. Серое. Таким было его первое впечатление. Серое небо, серая земля. Вторая мысль — удушье и чувство, будто его душат, исчезли. Как и огонь на его горле и медный привкус во рту.
Но его Сисси тоже исчезла. Вместе с Эдрианом и гостиной. И Колином.
Все заменил огромный серый ландшафт, поле, простиравшееся дальше, чем он видел, во всех направлениях. Бесконечный горизонт прерывали только глыбы, выраставшие из похожей на пыль земли, подобия скал располагались в случайном порядке.
Откуда-то с севера — или с запада? юга? востока? — до него дошел ветер, ударяя в лицо, от него защипало глаза, а в горле пересохло от пыли.
Сев, он осмотрел территорию на триста шестьдесят градусов. Ни зданий. Отсутствие движения. И не было ни солнечного, ни лунного света, только странное сияние без источника, но подобное земле — бесконечное.
— Дерьмо, — выдохнул он.
Сложно сказать, что он ожидал найти… с другой стороны, всего пару недель назад он не верил ни в ангелов с демонами, ни в существование Чистилища. Поэтому нельзя утверждать, что он пришел сюда со схемой или планом игры. Но, блин, такого он представить не мог.
Вот вам и иголка в стоге сена. Необходимо покрыть огромное расстояние в поисках Найджела… и он сомневался, что у него было в распоряжении достаточно времени. Девина осталась на земле, вела войну, пока он застрял здесь. Единственное, на что он мог надеяться — что, как и в Аду, в этой пустоши время текло иначе, чем там, где заправляло солнце.
Это место располагалось под землей? Где-то сбоку от Млечного пути? В глубинах червоточины? Когда разум начал нести откровенный бред, он отмахнулся от этих мыслей и просто поднялся.
То есть, попытался подняться.
Чтобы встать на ноги, понадобилось море усилий, будто гравитация по эту сторону грани была намного сильнее. И когда он, наконец, принял вертикальное положение, земля просела под его весом, ботинки оставили глубокие следы в утрамбованной пыли.
Он пошел вперед… а что ему оставалось…
Ветер усилился, ударяя в грудь, создавая тягу, которой ему пришлось сопротивляться. И пыль. Господи, он словно оказался на Среднем Западе… каждый вдох раздражал его нос, а глаза болели так, будто он пил всю ночь, каждый раз при моргании веки царапали зрачки и раздражали слезные каналы.
Он внезапно вспомнил лицо Сисси… и физическое дерьмо потеряло всякую важность. Ужас на ее лице, когда он вскрыл себе горло — зрелище из ночного кошмара, было невыносимо знать, что он виноват в панике и боли в ее глазах.