Бессмертный грех

— Деньги. — Крысь нехорошо улыбнулся. — Мани-мани. Ты уже подсчитала, сколько потеряешь? Скажи, подсчитала? Кстати, как ты относишься к народной мудрости: «С милым рай и в шалаше»? По-моему, страшная глупость. Рай — это коттедж на Рублевке, правда?

Лариса молча оделась и ушла, хлопнув дверью с такой силой, что внутри квартиры что-то жалобно зазвенело.

— Скотина! — бормотала она себе под нос. — Ненавижу!

На следующий день она к нему не поехала, но вовсе не потому, что решила «завязать». Она наказывала его, делая больно себе. Ей хотелось к Крысю, хотелось очень, но она с мазохистским удовольствием отправилась по магазинам, чтобы даже от телефона быть подальше. «Пусть звонит, пусть дергается, так ему и надо». Точно так же Лариса вела себя в детстве, когда бабушка ставила ее в угол. Главным было набраться терпения и переждать унизительное время наказания, потому что потом, когда бабушка скажет: «Все, можешь выходить», начнется Ларисино время. Она не выйдет, она уткнется лбом в стену и будет стоять до тех пор, пока ноги не станут ватными — вот вам! Не так глупо, как может показаться. Потому что бабушка станет переживать, волноваться. Она, конечно, будет ругаться, называть Ларису упрямой девчонкой, но в том-то и фокус, что теперь Лариса накажет бабушку, а не наоборот. И в следующий раз взрослые еще сто раз подумают, связываться ли с ней.

Но Крысь — не бабушка, и его такими простецкими штучками не проймешь. Когда Лариса, так и не дождавшись звонка и покаяния, позвонила ему сама через три дня и тут же примчалась, он, смерив ее насмешливым взглядом, сказал именно то, что и должен был: «Ну что, назло отцу я уши отморозил?» А Лариса даже не расстроилась из-за того, что он раскусил ее маневр. Она соскучилась, а значит, он вправе говорить все, что угодно.

А Крысь… он не упустил момента и повел себя так же, как когда-то Лариса вела себя с бабушкой. Он стал ее наказывать. Он устраивал скандал за скандалом, он унижал ее, он говорил гадости.

Она пыталась обороняться, но все больше неудачно.

— Ты не предупредил меня заранее о серьезности своих намерений. — В устах Ларисы слова «серьезные намерения» звучали как «непотребные поступки».

— Как я мог тебя предупредить? Я и сам не знал.

— Как не знал? А когда ты в тот первый вечер говорил: «Я без вас больше не смогу»?

— Врал. — Крысь широко улыбался. — Нормально врал.

— Врал? Ну ты и гад.

— Преувеличивал. Так лучше?

— Нет. Любой обман отвратителен.

— Да? — Крысь продолжал насмехаться. — Кто тебе сказал такую глупость? Врать необходимо. Ложь цементирует жизнь, иначе, если бы люди говорили только правду, все развалилось бы, а мы все померли бы под грудой обломков.

— А как же: «Не солги»?

— Тоже вранье, как и все заповеди. Такая игра в добродетель.

— А сейчас? — попыталась Лариса подловить его. — Сейчас ты тоже врешь? Когда зовешь меня к себе?

— Нет. — Крысь посерьезнел. — Нет. К сожалению. Я влип, как дурак. Как последний кретин. Что правда, то правда.

За неделю Крысь просто измучил Ларису разговорами о ее корысти, и она сдалась — хочет думать, что ей мешают уйти от мужа деньги, — ради бога. Если ему так понятнее. Да и глупо рассказывать любовнику о том, что муж — родной человек, что за годы, прожитые вместе, нормальные люди не просто привыкают друг к другу, а — как бы сказать правильнее? — врастают друг в друга. Оторви от нее мужа — а что в ней самой-то останется? А деньги… Да деньги, наверное, тоже важны. Что здесь плохого?

В пику Крысю она начала надевать на свидания самые дорогие свои украшения, а однажды привезла ему черную икру и дорогущее шампанское «Вдова Клико». Крысь с веселой злобой принял условия новой игры. Он ел икру ложкой и шумно отхлебывая шампанское, произнося при этом пространные речи о том, какая она корыстная сука и лицемерка, прикрывающая красивыми словами самую обыкновенную алчность.

— Слушай, — издевался над ней Крысь, — а попроси мужа, пусть он отправит нас на Багамы. Скажи — мол, так и так, любименький Крысь там ни разу не был. Попроси, а?

— Ладно, попрошу. — Лариса неплохо закалилась в боях с Крысем. — Он добрый, купит тебе путевочку.

— А машину? Мне нужна новая машина. Попросишь?

— Перебьешься. — Лариса отрицательно мотала головой. — В неограниченных количествах он тратит деньги только на меня.

— А ты скажи, что я буду тебя катать на этой машине.

— Нет. — Лариса не сдавалась. — Я могу кататься на своей машине, что, собственно говоря, и делаю. Если мне потребуется шофер, он наймет профессионала. Такому любителю, как ты, он меня ни за что не доверит. Так что извини. Какие еще пожелания?

— Главное пожелание — это ты. Тебя нельзя выкупить? А? Спроси, во сколько он тебя оценивает?

Лариса с особым удовольствием влепила Крысю пощечину. Он потер лицо, засмеялся и, придвинувшись ближе, повторил:

— Во сколько?