Бессмертный грех

— У тебя столько нет. — Ларисе тоже стало смешно. В конце концов, одержимость Крыся даже трогала — совсем человек свихнулся от любви. И остроты ощущений заметно прибавилось — Крыся болтало из одной крайности в другую, он то становился болезненно нежным, осторожным, трепетным, словно одно неловкое слово могло сломать ее — «фарфоровую женщину», то вдруг впадал в ярость, обижал, делал ей больно, как будто мстил за ее несговорчивость.

Но самыми мучительными были дни, когда Крысь мечтал. Сначала они ссорились, потом кидались друг другу в объятия, потом он смотрел на нее, смотрел, смотрел — и его прорывало. Он начинал рассказывать Ларисе, как они заживут вместе, куда поедут, какие замечательные места увидят, как он научит ее виндсерфингу…

— Представляешь? Южный закат, такой низкий и мягкий, а вода кажется фиолетовой…

В его рассказах не было места быту, работе, деньгам, зато было много моря, солнца, снега. Лариса слушала и плакала, но совсем не потому, что хотела всего этого. Она оплакивала мертвые мечты Крыся, потому что точно знала — они не сбудутся.

Глава 6 ВАСИЛИЙ

Василий закрыл за собой дверь чердака и спустился к окну между седьмым и шестым этажом. Перед окном по-прежнему лежали сложенные стопкой батареи.

— Почему же он не ушел по чердаку? — Старший оперуполномоченный поскреб в затылке. — Спугнули?

Василий поднялся на седьмой этаж и позвонил в дверь, расположенную напротив квартиры Пожарского. Ему открыла пожилая дама в байковом халате. Старший оперуполномоченный не стал прикидываться сотрудником ЖЭКа и сразу показал свое служебное удостоверение:

— Один вопрос, если позволите. Вчера днем вы были дома?

— Да. — Соседка Пожарского сморщила лоб. — Это могут подтвердить…

— Не читайте в таком количестве детективы, — посоветовал Василий. — От них только глупые мысли и несварение желудка. Боюсь вас разочаровать, но ваше алиби мне ни к чему, потому что к вам я не имею ровным счетом никаких претензий. Я, собственно, об упавшей вчера батарее.

— А, да-да, как же… Хорошо, что она никого не задела, правда, навес над подъездом проломила. Хулиганство какое, правда?

— Вы слышали грохот?

— Еще бы! Мне показалось, что даже дом содрогнулся.

— И вы выглянули в окно?

— Нет, мои окна выходят на другую сторону. Я вышла из квартиры, чтобы посмотреть из окна на лестничной площадке.

— Отлично! — Василий схватил женщину за руку и с благодарностью пожал. — Это все объясняет. Ему нужно было подняться на два пролета, чтобы попасть на чердак, и тут вы открыли дверь. Он испугался и побежал вниз по лестнице.

— Кто? — растерянно спросила женщина. — Кто побежал?

Но старший оперуполномоченный уже закрывал за собой дверь лифта.

…Появление Коновалова в МУРе коллеги восприняли удивленно.

— Ты же в отпуске. — Дежурный схватил его за рукав. — Куда?

— А что — есть приказ не пускать меня в управление?

— Нет, — дежурный отпустил рукав, — просто спрашиваю. Я бы в отпуске на пушечный выстрел к Петровке не подошел.

Леонид Зосимов тоже изумленно вытаращился на Василия, когда тот ввалился в отдел:

— Это ты или мне мерещится от переутомления?

— Я! — гаркнул Василий. — Удостоверение показать?

— И какого черта ты приперся? — недовольно поинтересовался Леонид.

— Соскучился по работе. По интересной розыскной работе. И по людям, которые проводят здесь свои героические будни, то есть по тебе, по товарищу Зайцеву — полковнику нашему, по экспертам… Особенно по экспертам. Ты не знаешь, они еще не все пьяные?

— Дмитрич еще туда-сюда, — сказал Леонид. — Но поторопись, они только что послали своего стажера за очередным пузырем.

Василий ворвался в комнату экспертов, как беспощадный тайфун.

— Отставить безобразия! — заорал он. — И приступить к работе.

— Коновалов? — Старший эксперт Валерий Дмитриевич Усов протер глаза. — Ты же в отпуске.

— Да что вы все заладили. Пришел вот по делам, к тебе, между прочим, Дмитрич.

— По делам? Во время отпуска? — Валерий Дмитрич с осуждением покачал головой. — Окстись. Неприлично-то как, Вася.

Василий взял с полки чистое блюдце и высыпал туда из целлофанового пакетика окурки, найденные на чердаке:

— Посмотришь, Дмитрич?

— Спасибо! — с показной горечью воскликнул старший эксперт. — Дожил. Угощает окурками. Меня! А ты мерзкий тип, Коновалов.

— Дмитрич, ну посмотри! — взмолился Василий. — С меня — бутылка.

— Так бы сразу и сказал. — Эксперт взял лупу, придвинул к себе блюдце и пару минут внимательно изучал окурки, переворачивая их длинным пинцетом.

— Ну что — дело ясное. Что тебя интересует?

— Состав слюны.

— Ладно. Завтра будет готов. Идет? А пока что могу сказать — сильно нервничал человек. Видишь, докурено до самого фильтра? И курил очень быстро, каждый вдох — затяжка. Видишь, какой черный фильтр? Если курить спокойно, размеренно — он так смолой не пропитывается, часть смолы просто сгорает, пока сигарета дымится. И затушена сигарета весьма характерным образом — видишь, как размозжили конец? Это тоже говорит о душевном волнении. Помнишь, родной, эти прописные истины? На сегодня все, Васенька, за остальным приходи завтра.

— Приду. Приду, Дмитрич, ты так и знай.