Бессмертный грех

— Глухой, да? — Неволяев сочувственно поцокал языком. — Как только вас таких в органы пускают. Я давно замечаю: как мент, так обязательно либо глухой, либо слепой, а чаще всего — просто дебил.

Опер настолько обалдел от неволяевской тирады, что даже не рассердился. А придя в себя, жалобно поинтересовался:

— Кто это?

— Понятой, — с готовностью откликнулась я. — Вы же сами его привели.

В пылу дискуссии мы совершенно упустили из виду трех шустрых людишек, которые, не обращая никакого внимания на наши разговоры, методично прочесывали кабинет. И стоило оперу широко открыть рот, для того, вероятно, чтобы дать Неволяеву достойный отпор, один из них тихо, но весомо сказал:

— А вот и он.

Все обернулись. В руках сыщик держал пластиковую прозрачную папку, сквозь тонкие стенки которой явственно просматривался нож.

— Подкинули все-таки, — мрачно констатировал Неволяев.

— Это не мое! — одновременно с ним сдавленно крикнул Колос.

— Будем составлять протокол, — бесстрастно подытожил опер.

— Я не подпишу! — торжественно сказал Неволяев и сдвинул тюбетейку на левое ухо.

— И я не подпишу, — пискнула я.

— Подпишете, куда вы денетесь, — нахмурился опер, но глаза его все-таки тревожно забегали.

Впрочем, страдания хамоватого опера сейчас интересовали меня меньше всего. А вот нож… Никто его не подкидывал. Я сама видела, как юркий сыскарь достал нож из ящика стола.

Из кабинета Колоса нас грубо выставили.

— Хамы! — крикнул Неволяев захлопнувшейся перед нашими носами двери. И, повернувшись ко мне, напряженно прошептал: — А ножик-то в столе был, я видел.

…В моем кабинете, горестно уронив голову на письменный стол, восседал Вася.

— Ой, ты здесь! — обрадовалась я. — Пойдем скорее, там такое…

— У Пожарского жену похитили, — перебил он. — Вчера вечером. Вот полюбуйся.

И он положил на стол передо мной конверт гадкого грязно-желтого цвета.

— А у Колоса нож нашли. Окровавленный, — только и оставалось ответить мне.

Глава 17 ЛАРИСА

…Разговор с мужем получился тяжелый и какой-то дурацкий. Они давно так глупо не разговаривали. А все потому, что она сама не знала, чего хотела, когда затевала разговор. Ей было страшно уходить от мужа — это да. И в глубине души Лариса надеялась, что он найдет правильные слова, которые убедят ее остаться.

А муж, выслушав ее сбивчивые глупости о том, что «нам надо пожить отдельно, хотя бы некоторое время», посмотрел на нее раздраженно, потер лоб ладонью и произнес странную тираду:

— Господи, Лариса, как не вовремя! Да что ж все на меня сыпется? Кончится этот кошмар когда-нибудь или нет?

Ларису обидело то, что она — только часть какого-то постороннего кошмара. В конце концов, ее уход — это вполне самостоятельный кошмар, и муж мог бы, как мужчина и джентльмен, сосредоточиться на самой главной неприятности в его жизни, а именно — на том, что его бросает любимая жена.

— Что значит — не вовремя?! — рассердилась она. — Ты хочешь сказать, что мой уход, случись он чуть позже или чуть раньше, мог бы оказаться вовремя?

И тут муж совершил еще одну ошибку, как оказалось позже — роковую.

— Какой уход, Лариса? — отмахнулся он. — Я же все прекрасно понимаю. Да, ты права, я мало уделяю тебе внимания; да, я закопался в делах, и голова моя сейчас занята только ими; да, тебе хочется меня встряхнуть. Ты все придумала отлично — ничто так не освежает отношения, как крупные скандалы. Но, поверь, сейчас не время. Давай отложим выяснение отношений хотя бы на месяц.

Больше всего Ларису задело то, что муж ее в общем раскусил. Она ведь действительно не собиралась, то есть не хотела, уходить. Но это бы ладно, плохо то, что он не счел нужным притвориться и сделать вид, что поверил. Да, они близкие люди, но и в этой близости должны существовать какие-то условности.

— Ты всегда очень в себе уверен, — чужим голосом сказала она. — В этом твой огромный дефект.

— И самое интересное — не без оснований, — сказал муж.

«Ладно, — подумала Лариса, — скоро тебя ждет огромный сюрприз».

Она еще надеялась, что ночь внесет необходимые коррективы в ее мстительные планы, но муж завалился спать рано и как бревно проспал до утра. А проснувшись в семь утра, умчался на работу. Так что ни слезам, ни романтическим объятьям, ни словам прощения просто не осталось места в его напряженном жизненном графике.

Лариса взяла с собой только самое необходимое — всего-то и набралось вещей на маленький рюкзачок. И позвонила Верке.

— Я ухожу из дома, — торжественно сообщила она. — К вечеру меня уже здесь не будет.

— Что вдруг? — недоверчиво спросила Верка.

— Не вдруг. Так надо, я чувствую.

— Ах, чувствуешь? — Верка усмехнулась. — Тогда иди. Я могу спросить — к кому?

— Ни к кому. Мой тренер по карате нашел мне пустую квартиру. Пока поживу там.

— И как же зовут твоего благодетеля?

— Какая разница? Леву… Лев его зовут.

— Лев — имя внушительное. Иди. Только не переборщи с показательными выступлениями. А то надумаешь вернуться, а муж уже не тот. Или уже не ждет.

— Я не вернусь! — крикнула Лариса. — Я оставила ему записку, из которой все ясно.

— Что ясно? Что?

— Что я ушла совсем. Вот так-то.