Бессмертный грех

Лариса протянула руки к струе теплого воздуха — печку он все-таки включил. Хорошо, что далековато, будет время подумать.

— А куда именно? — спросил обрадованный водитель.

— Куда? — Лариса откинулась на спинку сиденья. — Куда?

И назвала адрес Левушки. Ничего глупее придумать было просто невозможно, но сейчас больше всего на свете ей хотелось посмотреть ему в глаза. Вот так просто и незатейливо — посмотреть в глаза.

Лариса позвонила в дверь и чуть отошла в сторону — не надо, чтобы он увидел ее в «глазок», пусть ее появление станет для него сюрпризом. Наверняка ее он сейчас совсем не ждет. Однако предосторожности оказались напрасными — никто в «глазок» не посмотрел, и дверь никто не открыл.

Лариса не раздумывая встала на носки и провела рукой по притолоке. Да! Ключ на месте. Сколько раз Левушка на ее глазах делал то же самое, а она осуждала его за беспечность. Левушка отшучивался, уверял, что обокрасть можно любую квартиру, никакие замки не спасут. А у него взять нечего, и квартирным ворам он объективно не интересен. Ну что ж, ворам не интересен, а ей — очень даже.

Она включила свет, огляделась и сразу увидела записку. Нет, не записку, скорее маленький плакат: «Лариса, девочка моя, любимая, родная, не убегай! Я жду тебя, я ищу тебя, я смогу защитить тебя от всех. Честное слово!»

У Ларисы потемнело в глазах от такого откровенного и циничного лицемерия. Он любит! Он защитит! Как же!

Просто монстр какой-то. Она сама еще полчаса назад не знала, что приедет сюда, а он, значит, знал?

Уходя, Лариса бросила в почтовый ящик записку следующего содержания: «Завтра, в 17.00, на Чистопрудном бульваре, скамейка напротив детской площадки около памятника Грибоедову». Строго, четко, без эмоций.

С маньяками все же лучше встречаться в людных местах.

Глава 21 ВАСИЛИЙ

Вера Николаевна Окунева, врач-терапевт, 36 лет, не замужем и не была, коренная москвичка, но после окончания медицинского института пять лет работала на Сахалине заместителем главного врача маленькой поселковой больницы.

Вера Николаевна Окунева, статная, высокая, волосы темно-русые, глаза то насмешливые, то оценивающие, руки сильные, с коротко стриженными ногтями, одета со вкусом и дорого — вероятно, большую часть своей скромной зарплаты тратит на шмотки.

Зачем? Точно уж не для того, чтобы понравиться пациентам поликлиники, у женщин-врачей есть прекрасная возможность прятать свой скромный достаток под белыми халатами. Куда она ходит в своих дорогих и стильных нарядах?

У капитана Коновалова возникло навязчивое чувство дежа-вю, где-то он уже видел все это — и простреливающий взгляд, и иронический изгиб рта, и привычку переплетать пальцы, сжимая ладони до белизны в костяшках. Нет никаких сомнений в том, что она за словом в карман не лезет и крепких выражений не стесняется. В меру цинична, а еще больше хочет таковой казаться. Она неприступна и независима, и это ее главное орудие. Она защищается, нападая, а значит, где-то там, под покровом дорогих шмоток и совсем не изысканных выражений, прячется ее слабое место.

Такие гордые и сильные женщины притягивают и отталкивают, как яркие цветы, пожирающие насекомых. Они притягивают либо очень слабых, либо очень сильных. Но по-разному. До очень слабых они снисходят, позволяют им приблизиться к телу, разрешают быть рядом, но требуют жесткого соблюдения субординации. «Ты кто такой? Вот именно! Не забывай, где твое место. Да, я налью тебе миску и поставлю у порога, но не смей лезть в мое кресло. Да, я позволяю, вот именно позволяю тебе лечь со мной в постель, но это еще ничего не значит».

Минимум теплоты, максимум недовольства.

В любви (если эти эпизодические контакты можно так назвать) тоже куча претензий: «Не так, нет, не так, да что же это? Что у тебя за руки?»

Терпите, слабые, большего вы не заслужили. А сильные — они заслуживают того, чтобы их ждать. Точнее — его. Такие женщины не размениваются на мелочи, не тратят свои душевные силы на промежуточные варианты, они ждут своего мужчину, к ногам которого не зазорно бросить свою независимость и свою неприступность.

Ленка! Да, Вера Николаевна Окунева страшно напомнила капитану Коновалову его последнюю, «младшую» жену — майора налоговой полиции. Он не оправдал ее надежд, не стал тем единственным, кого она ждала, и она опять напялила на себя холодность и неприступность.

— Ты слабак, Вася. Дать тебе денег на обустройство? Возьми, у меня есть, — сказала она ему на прощанье.

Но так стало не сразу, а целый год после женитьбы Василий был самым сильным, самым любимым, самым лучшим, самым-самым, а у него была самая нежная, самая слабая, самая послушная женщина из всех, кого он когда-либо знал.

Слабых женщин — море, сильных — тоже немало, а вот слабая-сильная — это изыск. Сильная — для всех и слабая — для тебя, только для тебя.

Ленка приходила домой, скидывала майорский мундир и строгое ментовское выражение лица, утыкалась лицом ему в шею и говорила: «Господи, наконец-то».