Бессмертный полк. Истории и рассказы

Ночь прошла. Поутру входит офицер, спрашивает меня:

– Как здоровье, старик?

– Плохое, – отвечаю.

– Я запросил машину, скоро отправим в госпиталь.

Точно, через какое-то время машина меня и товарища с простреленными руками повезет в г. Еву, в лагерный госпиталь. Первовременно помыли в бане, перевязали, продезинфицировали одежду и на койку. Подали кушать, но я не ел, а только что пил кофе.

Поутру попили кофе. Меня одели и дали кусок с маслом на дорогу. Погрузили на машину и повезли в г. Кохтла-Ярве, где ночь провели. А под вечер дня погрузили на ж. д. вагон и повезли в г. Тапс, Эстония.

На другой день выгрузились в лагерный лазарет. Я попал в третий барак в сильно плохом состоянии своего здоровья. Я через два дня попал к хирургу, Сергею Федоровичу Годунову, который положил меня на стол и сделал шприцем укол около раны. Говорит, что срочно нужно делать операцию. Спросил, есть ли места в первом бараке. Санитар ответил, что нет, несите обратно в третий.

Тяжело пришлось прожить, с высокой температурой, два дня. А потом к тому же хирургу на стол, оперировать. Разрезали правую сторону грудной клетки. Хирург говорит: «С надломом трех ребер слепое осколочное». Подняли меня. При помощи моего кашля рану очистили от крови и гноя. Осколок вынимать не стали. Возможно, при сильном кашле выпадет сам собой. Перевязали бумажными бинтами и на койку. Перевязку производили ежедневно. На третий день принесли на стол перевязывать. Открыли рану. Сильный кашель. Осколок выпал через рану на стол. Стограммовый орудийный. Но был уже бессильный. А только что пробил шинель, фуфайку, гимнастерку, белье теплое и нательное, тело и в правое легкое, где и остановился.

После всего этого стал принимать лечение. Перевязка и уколы. В первом бараке, за период одного месяца, дошел до мертвого одра. Сколько-то бы хирург Годунов старший ни прикладывал для меня, все было бесполезно. Перевел меня во второй барак на лечение к терапевту, Полякову Анатолию Константиновичу. Пос ле первого осмотра и прослушивания лечение: уколы, капли, таблетки, через день на перевязку.

Я почувствовал лучше. Прошло два месяца, смог сам подниматься с помощью санитара. Пошел в уборную. И питания хватать не стало. Была у меня гимнастерка – продал за 70 рублей. Купил два котелка картошки плюс добавление к пайке. Были у меня английские ботинки новые. Когда я был в плохом состоянии, один из-под головы вытащили, украли, а второй продал за 70 рублей. Опять же два котелка картошки. Все же добавляю к пайке картошечки три. Варил к обеду и чай. Когда был на диете. Выдавали двести грамм. Галет утром, суп реденький. В обед чай и вот упомянутые три картошки. Вечером тот же суп. А когда перешел на общий, утром приносят буханочку хлеба. Весит она один килограмм сто грамм. Режут на семерых, и суп с картофельными очистками, густой, кусочек конины, в обед тоже чай. Вечером такая же буханочка, суп уже с чищеной картошкой, но редкий. Вот так и поживали. Но когда вышла вся моя картошка, которую я добавлял в обед к пайку, опять же питанием не прохватывает. Это уже было в августе месяце 1944 года.

В один день упомянутого месяца немецкий врач и комендант лагеря совместно с русскими врачами прокомиссовали и более тяжело больных решили отправить в Германию, в том числе попал и я. Вот погрузили в ж. д. и одни сутки покатали по станции Тапс. Наутро выгрузили в эти же бараки. Ну жизнь пошла по-старому. Что только больше всего надоедало и беспокоило – заедали блохи и клопы. Целыми ночами не спали, а кто смогал, просиживали на лавочке или табуретке. Но вопрос с недостачей питания. По слабости своего здоровья нужно кушать, жиров никаких. Ну что же, пришлось согласиться ухаживать за больными в изоляторе туберкулезников. Четыре товарища померли при моем дежурстве. Я за эту работу получал две порции баланды, утром и вечером. Но пришлось мне работать дней пять, а потом температура и снова слег в постель. Врач стал производить исследование крови, мокроты и мочи на туберкулез. Но ничего не нашли. Решили лечить от малярии. Уколами в вихлоки девять штук принял. И в сентябре числа восемнадцатого комиссия, немецкий врач с русскими, стали отбирать. Послабее оставить, а поздоровей отправить в Германию. В число слабых и я попал.

Николай Алексеевич Романов

21 сентября 1944 года пришли русские и нас освободили от немцев. Дней десять жили и питались хорошо, трофеями, и своя кухня готовила. Короли двух коров и каша вкусная с сахаром, из пшена. Но я ничего не кушал ввиду температуры и чувствовал слабость сильную, последнее время, недели две. Немец варил баланду из ржаной муки с зеленым листом от капусты без соли, что, конечно, отвращало весь аппетит. В бане мыли каждую неделю. Белье меняли через две недели и пропускали через дезинфекционную камору.

31 сентября 1944 года нас погрузили на автотранспорт. Отправили в город Изенберг. На другой день в Кингисепп.

14 октября 1944 г. отправили в Гатчину.

17 ноября 1944 г. отправляют в город Выборг в госпиталь.