Бессмертный полк. Истории и рассказы

Старший лейтенант Лозовский хорошо знал побережье и не один раз высаживал нас в этом районе. Удачно и на этот раз подошел, несмотря на небольшой накат. В воду спрыгнули два матроса из экипажа катера, одетые в легководолазные костюмы. Им на плечи положили другой конец трапа, а первый конец был закреплен на носу катера.

Не прошло и трех минут, как вся группа была уже на берегу. Неудачно прыгнули только Константин Симонов и майор Люден. Оба они, надо сказать честно, были мало подготовлены к подобному упражнению. Личный отряд был хорошо подготовлен физически, и для разведчиков прыгнуть с полной боевой выкладкой с вибрирующего трапа на 2–2,5 метра никакого труда не представляло. Для грузного майора Людена это было очень тяжело. Да и для Симонова этот трюк окончился неудачно. Оба они оказались на берегу в мокрой обуви и в мокром маскировочном халате.

Николай Аркадьевич Инзарцев. 1942 г.

Командир отделения Алексей Радышевцев первым со своим отделением сошел на берег и сразу же бегом по расщелине выбрался на большие прибрежные хаотически наваленные обломки скал, где и занял оборону и вел наблюдение.

В это время катер Гущина подошел к борту нашего катера и так же быстро высадил вторую группу разведчиков под командованием старшего лейтенанта Геннадия Карпова. Командирами отделений были опытные разведчики Степан Мотовилин Василий Кашутин. Сейчас было уже нестрашно быть обнаруженными фашистами Катера стоявшие под защитой прибрежных скал были совершенно незаметными с берега а берег был уже не наш.

Спустя 15–20 минут, когда отряд был уже в метрах в пятистах от уреза воды, катера отошли. Шума моторов совершенно не было слышно, а через несколько минут катера совсем исчезли во тьме залива. Залив начал парить. Это означало, что температура воздуха была меньше минус 10 градусов.

Я, как было условлено, дал сигнал электрическим фонариком (три длинные вспышки), что у нас все в порядке, и мы не видим катера. Они ответили одной вспышкой в направлении губы Эйна, где они будут отстаиваться до нашего вызова.

Отряд в это время, неся охранение, осторожно двигался по направлению к маяку Пикшуев. Несмотря на маскировочные халаты, людей было хорошо видно даже издали, так как ночь была очень светлой. По мню, что тогда я невольно подумал, что если фашисты нас заметят, то постреляют, как куропаток. Предложил майору Людену подняться выше и идти под скалами, прячась в их тени. Идти стало труднее, но безопасней.

В головном охранении шли прирожденный разведчик Степан Мотовилин, Николай Лосев и Иван Пляков. За ними метрах в 30 шли Люден и Симонов. Я шел вместе с отделением Радышевцева, обеспечивая тыловое охранение.

Шли мы эти двенадцать километров с небольшими привалами около трех часов, и то из-за Людена и Симонова. Люден по очереди с Симоновым часто скатывались вниз метров на двадцать – тридцать; когда их с помощью разведчиков возвращали назад – мы все отдыхали, а к концу пути они так устали, что, где они падали, там и был привал. Правда, нам некуда было спешить. Нужно было прибыть к месту часам к двум-трем ночи – время самого сна у фрицев. Лучше всего в это время не будить или не дать проснуться и отправить на тот свет.

Это, конечно, время рекордное, ибо мы пробирались под самым берегом по очень крутым скатам. Перепрыгивать со скалы на скалу, с камня на камень было делом нелегким даже для тренированных разведчиков. Хуже всего приходилось там, где прибрежные сопки были занесены снегом и образовывался наст, а это абсолютно гладкие, твердые, как асфальт, довольно крутые скалы, и разведчикам даже в специальных горных ботинках было трудно порой удержаться и не скатиться вниз. Мне все же пришлось форсировать марш и не давать отдыхать больше десяти минут на привалах, опять же из-за Константина Симонова и майора Людена, так как они промочили ноги при высадке, а их халаты стояли колом и раздражали своим хрустом идущих за ними разведчиков, заставляли их напрягать слух.

Но вот остался позади этот тяжелый участок пути. Мы перешли замерзшее русло небольшого ручья и спустились на покатый его берег.

Головное охранение заметило следы. Все насторожились. Следы были похожи на человеческие, но какие-то странные. При ветре, дувшем нам в лицо, следы не могли оставаться на снегу более пяти минут. Потом подошел Степан Мотовилин и просто сказал, что здесь только что прошла росомаха.

Спустя минут десять охранение слева заметило тянувшиеся по снегу телефонные провода – это была линия, соединяющая опорный пункт со штабом дивизии, который находился в Титовке. Разведчик Гриша Хорабрин перерезал провод и один конец стал наматывать на локоть. Намотав так метров пятьдесят, опять отрезал, а пройдя небольшое расстояние, пробил наст и спрятал в яму отрезанный провод, а яму замаскировал.

Идущий впереди Иван Поляков указал Мотовилину на две сопочки, заваленные в беспорядке голыми грядами камней.