Рида отстреливала кого могла, но не всех драконов брали её золотые стрелы. Услышав рёв Фриды, она, долго не думая, переключилась на спасение вражеского курсанта из-под драконьих ног. Топот и дрожание земли сопровождались громогласными свирепыми воплями, рыками и рёвами самых разных драконов. Многих из них Рида в жизни не встречала: они были из каких-то очень далёких от их родины земель.
Но думать об этом не было времени. Эльфийка резво подхватила парня — он будто бы для неё был лёгок — и устремилась к Гинэлю, который явно собирал последнюю храбрость в себе, чтобы взлететь.
— Давай же! — кричала Гинэлю Рида, забрасывая Вилма на драконью спину и хватаясь за спинные шипы.
Гинэль со звонким рыком поднялся в небо, взмахнув засиявшими алым огнём изумрудными крыльями. В эту же секунду его чуть было за хвост не схватил огромный серый дракон, массивная пасть которого с лязгом и треском захлопнулась где-то позади.
— Ты молодец, Гинэль! — восторженно воскликнула Рида, ободряя ещё неуверенно держащегося в воздухе дракона. Но он старался. Старался изо всех сил, потому что это был его долг. Спасти свой народ, своего короля и свою семью. — Эй, парень, ты живой? — спросила Рида, переживая больше не за жизнь курсанта, а за то, что все их старания окажутся напрасными, и план Фриды разрушится, если он всё же испустил дух. Но Вилм что-то вскрикнул, придя в себя, видимо, с ужасом осознав, что он летит, а дракон — не Фрида.
— Отлично, ты жив. — Риде стало хоть немного спокойнее, но это не давало ей возможности терять бдительность: стоило ей краем глаза заметить в небе дракона, как она за доли секунды схватилась за лук и зажгла стрелу, которая с ярчайшим фейерверком и золотой вспышкой врезалась в чёрного летуна, вынудив его устремиться с визгами к земле. А затем ещё один, но тот лишь сделал крен и полетел прочь. Расслабляться на пути к Меридиане было нельзя.
***
— А твой внутренний мир не так красив, как её. — Адриан в своём человеческом обличии стоял на осиротевшем заледенелом берегу океана. У старого деревянного домика горел фонарь на бетонном столбе с подпоркой. Фиолетово-красный свет нехотя касался бездушной снежной глади. Черноту неба, стянутого густыми тучными облаками, будто бы разбавили кровью, и она отражалась в теряющейся во мраке ночи белизне снега. Ни звука. Ни скрипа. Только трели электричества в лампе фонаря. Редкие хлопья снега бесшумно опускались.
— Ты жив только потому, что я не хочу навредить Эрине, чёртов ублюдок. Чего ты добиваешься?
— Как пусто… Как в твоей душе пусто…
— Ты издеваешься? — Фил выходил из себя.
— Это место напоминает мне Белую заставу, — непринуждённо продолжал Адриан, оглядываясь по сторонам. Фил недоверчиво нахмурился, услышав догадку врага. Он тоже осмотрелся и понял, что Касенеда был прав.
— Откуда ты знаешь, как выглядит Белая застава? — тон Фила сквозил злобой. Он здесь служил в начале своего воинского пути, его первая далёкая ссылка после академии. — В твои годы её ещё не существовало! — Фил это точно знал, так как аномальная зона на Крайнем Севере появилась не раньше, чем он пошёл в седьмой класс, когда ему было двенадцать или тринадцать лет. В тот год ещё юный эльф чем-то заболел, поэтому лежал в кровати дома, но из соседней комнаты, где было включено трещащее помехами радио, доносились зловещие вести голосом угрюмого строго ведущего.
В тот ужасный год много драконов «набежало» из аномальной зоны, где по общепризнанным данным, озвученным партией, произошёл взрыв некого огромного месторождения кристаллизованной магии. Фил хорошо помнил, что там «северное сияние» бродило в небе каждый день, даже днём. И из-за тепла звёздного ветра как раз в радиусе аномалии было всегда значительно теплее, чем в остальных районах тех северных негостеприимных краёв. Даже сейчас периодически случаются драконьи набеги из самопроизвольно возникающих там порталов.
Может, Фил бы вспомнил что-то ещё, но его из секундного транса воспоминаний вырвали удушающе спокойным и непринуждённым тоном сказанные Адрианом слова:
— Это было место последнего моего сражения с твоим отцом. Представляешь? Я чуть было не погиб… Но он не смог меня убить.
Глаза Фила расширялись от ужаса, злости, душевной боли и какого-то непонятного ему отчаяния. Этот нечеловек так спокойно говорил о его отце. Об отце, которого он не помнил. Картина мира стала меняться.
— Ты убил его? — сквозь стучащие от ярости зубы процедил Фил. Он был готов по-волчьи клыками вцепиться в глотку этого чудовища и вырвать всё — настолько эльфа переполняла злоба и обида.
— Не знаю. Может, он сам убил себя? Во всяком случае он был глупцом и исчез как глупец…