Бессмертный воин

Фраза осталась незаконченной, поскольку он подошёл к ней, и она отскочила. Однако, запутавшись в юбках, она чуть не упала, но Иво подхватил её одной рукой за талию и крепко прижал к своей груди.

Алейда замерла, и в затянувшийся момент их обоюдного молчания она увидела, как постепенно его гнев угасает, сменяясь чем — то гораздо более опасным. Она хотела было отвести взгляд, но не смогла, попав в плен твёрдого взгляда его серо — голубых глаз, острого запаха пота и стали, но более всего тепла его тела, которое ощущалось даже через все слои одежды и кольчуги. Или это был её собственный жар? Сейчас она не была до конца уверена.

— Вы попались, — сказал он мягко.

Он протянул другую руку ей за спину и наклонил голову. Алейда подумала, что он собирается поцеловать её, и дыхание её прервалось тихим «ах».

Но нет, он продолжал тянуться через её плечо, пока не добрался до чего — то за её спиной. Раздался скрежет металла и она оказалась свободна от того, что не давало ей двигаться, но не от Иво. Выпрямившись, он продолжал её держать.

— Крышка захлопнулась на вашем гауне, — объяснил он.

— Б… — Она вынуждена была сглотнуть, чтобы обрести дар речи. — Благодарю вас, милорд.

— Я спрашиваю ещё раз, куда вы собрались?

— Нику… — Его рука слегка сжалась, ровно настолько, чтобы дать ей понять, что это сражение ей не выиграть. — В монастырь.

— Не могу представить себе женщину менее подходящую для монашества.

— Вы ничего не знаете обо мне и о том, для чего я подхожу. — Она попыталась высвободиться из его объятий, но с таким же успехом она могла бы попытаться сдвинуть стену. — Вы совсем ничего обо мне не знаете. Отпустите меня.

— Вы никуда не пойдёте, Алейда. Смиритесь с этим фактом. — Не выпуская её из своих объятий, Иво слегка подвинул её таким образом, чтобы она была вынуждена смотреть прямо в его непреклонное лицо, оказавшееся от неё всего в нескольких дюймах. — И, относительно того, что я знаю… Я уже знаю, что вы обладаете языком, который может ранить сильнее, чем хлыст возницы. Я знаю, что вы обладаете духом, которому будет невыносима жизнь в монастыре. И я знаю, что вы задаётесь вопросом, хоть и не сознаетесь в этом, отчего я не поцеловал вас минуту назад, и каково бы это было, если бы я поцеловал.

— Вот ещё. Вы так же самодовольны, как сэр Невилл.

— Так его зовут? А он целовал вас?

Она содрогнулась при одной только мысли об этом.

— Нет.

— Хорошо, — сказал Иво.

А потом он сделал это. Поцелуй был коротким, но достаточным, чтобы кровь её забурлила. Она пыталась не обнаружить оказанного им воздействия, но по его улыбке поняла, что он знает, что сумел доказать свою правоту.

— Никакого монастыря, — сказал он.

Она не ответила и его улыбка растаяла.

— Клянусь чем…

Он сжал челюсти — было видно, что он старается сдержать свой темперамент. Когда он заговорил снова, его голос дрожал от усилия:

— Я был бы в праве сделать вас своей женой в течение часа, и вы сильно искушаете меня поступить именно так. — Говоря это, он провёл мозолистым пальцем по её щеке, словно стирая с кожи некий знак. — Но перед приездом я поклялся, что дам вам день, чтобы примириться с этим браком. Не заставляйте меня сожалеть о любезности. У меня нет желания провести следующие две недели, разнося аббатство по камням.

— Вы не посмеете.

— Посмею, и уже не в первый раз, — сказал он мрачно, и Алейда сердцем чувствовала, что он говорит правду. — Никакого монастыря, — повторил он. — Поклянитесь.

Что он за человек, если способен напасть на аббатство? Ответ был очевиден: человек Вильгельма. Вильгельма, который разорил целые графства просто для того, чтобы доказать свою власть. На что способен этот де Вэсси, чтобы доказать свою?

Что если он обрушит свой гнев на деревню? Испугавшись этой мысли, она сдалась, но всё же оставила себе лазейку.

— Никакого монастыря.

Были и другие места, кроме монастыря, где женщина могла найти убежище. Должны были быть.

— Хорошо, — сказал он и, удовлетворённый, отпустил её, твёрдо поставив на ноги. — Пойдёмте. Я хочу, чтобы люди увидели нас рядом перед тем, как они отправятся спать.

Алейде совсем не хотелось этого, но сопротивление ничему не послужило бы.

— Да, милорд.

— Никаких протестов? — нахмурился он в подозрении.

— Сначала вы требуете смирения, а потом удивляетесь ему, — огрызнулась она. — Действительно, милорд, вы должны определиться.

— Ах, ну, тогда пошли. — Посмеиваясь, он взял её за руку и повёл в зал.

Он удерживал её там далеко за полночь, принимая приветствия от остальных домашних, и поскольку она сидела справа от него, каждый знал — она признала его положение в доме. Затем, когда женщины направились обратно в солар, а мужчины начали доставать свои постели и готовиться ко сну, ему принесли учётные книги, и он вместе с Брандом детально изучал их, задавая бесчисленные вопросы и ей, и Освальду, и Джеффри. К тому времени, как он отпустил их спать, она была настолько измотана, что провалилась в сон, едва её голова коснулась подушки.