Бессонница

– Нет, – рассмеялся я. – С Эдуардом очень скоро все будет хорошо, а я здоров, и все остальные тоже здоровы. Это касается мамы .

В глазах Эмили появилась печаль.

– Мамы, – повторила она. – Ты хочешь рассказать мне о маме?

– Да. Мы ведь никогда не говорили с тобой о маме, так?

– Так, – кивнула она. – Но я думала, что ты не хочешь рассказывать, и не спрашивала.

– Сейчас мы о ней поговорим. Или ты хочешь поговорить в другой раз?

Эмили замотала головой, и я начал рассказ. Занял он не больше получаса, хотя мне казалось, что некоторые вещи объяснить ребенку будет сложно. Нужные слова нашлись сами собой – так, будто я до этого несколько раз проговаривал про себя то, что должен буду сказать. Когда я закончил, Эмили сидела, сложив руки перед собой, и смотрела на рисунок. Она размышляла.

– Так вот как все было, – сказала она, наконец. – Это очень грустно.

– Да.

Эмили подняла глаза и накрыла мою руку ладонями.

– Тебе ведь до сих пор грустно, правда? – спросила она.

– До сих пор, – кивнул я.

– А если я скажу, что люблю тебя, то тебе станет легче?

Я обнял ее и поцеловал в лоб.

– Я тоже люблю тебя, моя хорошая.

– А я люблю тебя сильно-сильно. И маму. Ведь неважно, что было, главное – что мы теперь с тобой вдвоем, так?

– Так.

– Когда я вырасту, я тоже буду убивать Незнакомцев. Как ты. Или нет – как Дана! – Она отстранилась и посмотрела на меня. – Ведь Дана тоже любит тебя. Так почему ты грустишь?

Я отпустил ее и вздохнул.

– Сейчас я тебе еще кое-что расскажу, Эмили.

– Про Дану? – подозрительно нахмурилась она.

– И про Дану тоже. А также про меня, Эдуарда и Незнакомку. Я хочу, чтобы ты послушала меня очень внимательно . Ты готова слушать?

На протяжении моего рассказа выражение лица Эмили сменилось сначала на настороженное, потом – на испуганное, а потом – на обреченное.

– Как же так, папа? – спросила она осторожно. – Неужели нельзя иначе?

– Нет, дорогая. Я знаю, это плохо звучит, но иначе нельзя.

Эмили взяла одну из кистей и задумчиво покрутила ее в пальцах.

– И Эдуард выздоровеет?

– Выздоровеет, милая. И будет чувствовать себя еще лучше, чем раньше. И больше никогда не будет болеть. Он будет крепко спать каждую ночь, видеть только красивые сны и навсегда забудет про кошмары.

Она вернула кисть на подставку.

– Если ты говоришь, то я тебе верю.

– Вот и замечательно. – Я погладил ее по щеке. – И помни, что бы ни произошло – я люблю тебя.

– Сильнее, чем Дану?

– Так же сильно. Но Дану я люблю немного иначе. Где там твой пирог? Уверен, что полтергейст испек что-то вкусное. Зови Лорену, будем ужинать.

(4)
После ужина Эмили отправилась в кровать (несмотря на то, что она уже давно читала самостоятельно, Лорене пришлось выполнить свою ежевечернюю миссию и прочитать ей вслух несколько легенд из подаренной Эдуардом книги), а я расположился в мастерской. У меня было три свободных дня – как раз до вечеринки – и мне хотелось посвятить это время рисованию. За этим делом меня и застала Лорена.

– Что ты ей сказал? – полюбопытствовала она. – Обычно она просит у меня прочитать ей еще легенду, а сегодня даже спорить не стала – просто повернулась на бок и уснула.

– Она устала. В таком возрасте дети неэкономно расходуют сверхъестественные способности, так что приготовленный полтергейстом пирог ее утомил.

– Ты пойдешь на вечеринку? Завтра я помогаю Маре заканчивать последние приготовления, и платье Даны уже готово – она придет его забрать. – Она помолчала. – Ты придешь… с Даной?

Я на секунду отвлекся от холста и посмотрел на нее.

– Да, я приду с Даной. А почему ты спрашиваешь?

Лорена отвела глаза.

– Просто интересуюсь. Как говорится, спортивный интерес .

– Я уже говорил тебе, что ревновать не следует. Вы разные, и по определению не можете быть соперницами. А я никому ничего не должен.

– Никому и ничего. Ты просто любишь ее – какие пустяки.