Бессонница

Глава шестнадцатая
Винсент
(1)
– Я и подумать не могла, что когда-нибудь испытаю что-то подобное, – говорит мне Дана. – Это не хорошо, не прекрасно, это… для этого не придумали слов.
Я не отвечаю – хотя бы потому, что мы с ней думаем в одном и том же ключе, и лишние слова не нужны. Дана обнимает меня чуть крепче и поудобнее устраивается рядом. Магистр чувствует время, так что в его спальне нет часов, и сложно сказать, сколько прошло – час, два или несколько часов. Может, прошел целый день. За окнами резиденции небо уже темнеет, солнце давно скрылось за горизонтом. Я думаю о том, что если вся неделя пройдет так же быстро, то это будет непростительно жестоко по отношению к нам.
– Великая Тьма милостива, Винсент, – отвечает на мои невысказанные опасения Дана. – Может, эта неделя пройдет быстро, но впереди у нас целая вечность… и ты принадлежишь мне целиком, а я принадлежу тебе.
– А еще я люблю тебя, – говорю ей я.
– И я тебя люблю. – Она садится на кровати. – Послушай, Винсент. Я хочу принадлежать тебе не только здесь. Я хочу принадлежать тебе везде! – Она разводит руки в стороны. – Давай поедем куда-нибудь. Ведь у нас есть время. Давай поедем… в Ирландию.
Я пожимаю плечами.
– Разве тебе плохо здесь?
– Нет, но… ведь я хочу принадлежать тебе везде. Мы будем спать на природе и охотиться. Разве это не замечательно?
– Замечательно, – киваю я. – Мы поедем в Ирландию. Утром. Как только встанет солнце, мы отправимся в путь.
– А пока я поохочусь на тебя.
Я не успеваю отреагировать – через долю секунды Дана уже крепко прижимает меня к кровати, лишая возможности двигаться.
– Кто бы мог подумать, что когда-нибудь мне придется побыть в роли жертвы?
– Ну, Винсент. – На ее лице появляется обида. – Поиграй со мной немного. Я не буду больно кусаться. Ведь в прошлый раз тебе не было больно, так?
(2)
Когда я открыл глаза, солнце уже поднялось, и его свет пробивался через неплотно закрытые шторы. Похоже, я и сам не заметил, как уснул, и о Дане можно было сказать то же самое: она удобно устроилась на мне и, казалось, за всю ночь даже не повернула головы.

– Эти сны, – сказала Дана. – С одной стороны, я не люблю спать – черт знает, что тебе привидится. С другой – может присниться что-то хорошее… как сейчас, например.

Я поцеловал ее, и она с готовностью ответила мне, чуть приподнявшись.

– Смертные говорят, что утро вечера мудренее. Может, мы теперь что-то придумаем?

– Нечего тут думать, Винсент. Из этой ситуации есть единственный выход. Ты и сам знаешь.

– Что ты будешь делать, если я умру?

Она посмотрела на меня, и в ее взгляде появилась такая нехарактерная для нее боль.

– Зачем ты так говоришь, Винсент? Ты не умрешь! Или… или ты умрешь, а я умру вместе с тобой.