Бессонница

Ральф держал смятую фотографию чуть дальше, чем мог достать своими размахивающими руками Эд. Эд рванулся, ремень безопасности врезался ему в живот, и Ральф изо всех сил ударил его в горло, почувствовав неописуемую смесь удовлетворения и отвращения, когда удар пришелся в твердый, выпирающий кадык Эда. Эд откинулся на стенку кабины, вытаращив глаза от боли, отчаяния и изумления и схватившись руками за горло. Глухой, сдавленный звук раздался откуда-то из глубины его нутра, словно у какого-то тяжелого механизма стали ломаться шестеренки.

Ральф подался вперед, перевалившись через колени Эда, и увидел, как Общественный центр подпрыгнул кверху навстречу самолету. Он снова крутанул штурвал влево, и Общественный центр под ним — прямо под ним — опять начал поворачиваться к одному боку не обреченного на долголетие ветрового стекла «чероки», но… он двигался с ужасной неторопливостью.

Ральф сообразил, что чувствует какой-то запах в кабине — какой-то слабый аромат, сладкий и одновременно знакомый. Прежде чем он успел задуматься, что же это может быть, он увидел внизу нечто, что полностью отвлекло его от происходящего. Это был фургончик «Мороженое Худси», иногда катающийся по Харрис-авеню, звякая своим маленьким веселым колокольчиком.

Бог мой, подумал Ральф скорее с благоговением, чем со страхом. Похоже, мне суждено уйти в глубокий холод вместе с пломбирами и рожками Худси.

Тот сладкий запах усилился, и, когда чьи-то руки схватили его за плечи, Ральф понял, что это духи Лоис Чэсс.

— Поднимайся! — заорала она. — Ральф, тупица, ты должен…

Он не подумал об этом; он просто совершил это. Та штука в его мозгу сжалась, последовал щелчок, и он услышал ее фразу до конца в том странном пронзительном варианте, который больше походил на мысль, чем на речь.

[…подняться! Оттолкнись ногами!]

Слишком поздно, подумал он, но тем не менее сделал как она велела: поставив ноги на основание резко наклонившейся панели управления, оттолкнулся изо всех сил. Он ощутил, как Лоис поднимается сквозь колонну существования вместе с ним, пока «чероки» пулей пролетает последние сто футов до земли, и, когда они взмыли вверх, он почувствовал, как неожиданный взрыв энергии Лоис окутал его и потащил назад, словно поводок. Возникло краткое, вызывающее дурноту ощущение полета одновременно в двух направлениях.

Последним взглядом Ральф уловил фигурку Эда Дипно, скорчившегося у боковой стенки кабины, но по-настоящему он его вообще не видел. Грозовая серо-желтая аура исчезла. Эд тоже исчез, похороненный в «мешке смерти», черном, как полночь в аду.

Потом они с Лоис стали падать, не прекращая полета.

Глава 30

1

Прямо перед взрывом Сюзан Дэй, стоящая в жарком белом пятне света перед Общественным центром и доживающая последние несколько секунд своей бурной, легендарной жизни, говорила:

— Я приехала в Дерри не затем чтобы утешать, дразнить или подстрекать вас, а затем чтобы скорбеть вместе с вами, — эта ситуация вышла далеко за рамки политических воззрений. В насилии не найти правды, как не найти убежища в сознании своей правоты. Я здесь, чтобы просить вас отложить ваши взгляды и риторику в сторону и помочь друг другу отыскать способ помогать друг другу. Отвернуться от пристрастий…

Высокие окна, обрамляющие южную сторону здания, вдруг осветились нестерпимо ярким белым светом, а потом вдавились внутрь.

2

«Чероки» не попал в фургончик «Худси», но это не спасло последний. Самолет проделал половину заключительного кувырка в воздухе и ввинтился в парковочную площадку футах в двадцати пяти от забора, у которого несколько часов назад задержалась Лоис, чтобы подтянуть свою неудобную нижнюю юбку. Крылья отлетели. Кабина с силой вмялась в пассажирский салон. Фюзеляж взорвался с яростью бутылки шампанского, засунутой в микроволновую печь. Полетело стекло. Хвост нагнулся над телом «чероки», как жало умирающего скорпиона, и врезался в крышу фургона с надписью «ЗАЩИТИМ ПРАВО ЖЕНЩИН НА ВЫБОР!». Раздался громкий звенящий треск, словно уронили груду ржавого железа.

— Что за че… — начал было один из легавых, стоящих на краю парковочной площадки, и тут взрывчатка С-4 вылетела из картонной коробки, словно большой серый сгусток слизи, и ударилась об остатки панели управления, вонзив в нее несколько «горячих» проводов, как иголки от шприцов. «Пластик» взорвался с оглушительным грохотом, осветив вспышкой беговую дорожку Бассей-парка и превратив автостоянку в смерч белого света и шрапнели. Джона Лейдекера, стоявшего под бетонным козырьком Общественного центра и разговаривавшего с легавым из полиции штата, швырнуло в одну из раскрытых дверей и через весь вестибюль. Он ударился о противоположную стену и рухнул без сознания на осколки стекла из стенда с трофеями скачек. В этом ему повезло больше, чем тому человеку, с которым он стоял; того полицейского бросило на перегородку между двумя раскрытыми дверями и разрезало пополам.