Бессонница

— Мам, ты мнешь мою картину! — сказал Патрик. Он слегка задыхался, и Соня сообразила, что, должно быть, мнет и его самого. Она слегка расслабилась. Разрозненные вскрики, вопли и нечленораздельные вопрошающие звуки раздавались из темного проема внизу, где в складных креслах сидели люди, достаточно богатые, чтобы отстегнуть «пожертвования» в пятнадцать долларов. Отрывистый крик боли прорезал эту сумятицу, заставив Соню подпрыгнуть на стуле.

Ударная волна, последовавшая за первым взрывом, болезненно сдавила им уши и тряхнула здание. Продолжающиеся взрывы — машины взрывались на стоянке, как шутихи, — казались слабыми и разрозненными в сравнении с первым, но Соня чувствовала, как при каждом из них Патрик прижимается к ней и вздрагивает.

— Спокойно, Пат, — сказала она ему. — Случилось что-то плохое, но, я думаю, это произошло снаружи.

Поскольку взгляд ее был прикован к яркому свету в окнах, Соня, к счастью, не видела, как голова ее кумира слетела с плеч, но она поняла, что каким-то образом молния все-таки ударила в то же самое место

(не должна была тащить его, не должна была тащить его)

и что множество людей под ними ударилось в панику. Если она запаникует, они с Юным Рембрандтом окажутся в большой беде.

Но я не стану. Не за тем я утром выбралась из смертельной ловушки, чтобы удариться сейчас в панику. Черта с два.

Она потянулась вниз и взяла одну руку Патрика — свободную от картинки. Рука была очень холодной.

— Думаешь, ангелы снова придут спасти нас, мама? — спросил он чуть дрожащим голосом.

— Не-а, — сказала она. — Думаю, на этот раз нам придется справиться самим. Но мы сможем. Я хочу сказать, ведь с нами сейчас все в порядке, верно?

— Да, — кивнул он, но прижался к ней крепче. Она пережила страшное мгновение, когда ей показалось, что он потерял сознание и ей придется тащить его из Общественного центра на руках, но тут он снова выпрямился. — Мои книжки были на полу, — сказал он. — Я не хочу уходить без книжек, особенно без той — про мальчика, который никак не мог снять шляпу. Мы правда уходим, мама?

— Да. Как только люди перестанут бегать вокруг. В коридорах будут гореть лампочки — те, что работают на батарейках, — пусть даже здесь они и вырубились. Когда я скажу, мы встанем и пойдем — пойдем! — по лестнице к выходу. Я не буду тащить тебя, а пойду прямо за тобой, положив руки тебе на плечи. Ты понимаешь, Пат?

— Да, мама. — И больше никаких вопросов. Никакого нытья. Только книжки были вложены ей в руку для сохранности. Картинку он держал сам. Она быстро стиснула его в объятиях и чмокнула в щеку.

Они прождали на своих местах пять минут, пока она медленно считала до трехсот. Не досчитав и до полутораста, она почувствовала, что большинство их ближайших соседей уже ушло. Теперь она уже могла кое-что разглядеть — достаточно, чтобы увериться, что снаружи полыхает огонь, но полыхает он с противоположной стороны здания. Это было очень удачно. До нее доносился пронзительный вой подъезжающих полицейских машин, карет «скорой помощи» и пожарных автомобилей.

Соня встала:

— Пошли. Держись впереди меня.

Пат Дэнвилл шагнул в проход, чувствуя крепко держащие его за плечи руки матери. Он повел ее вверх по ступенькам к тусклым желтым огонькам, отмечавшим коридор северного балкона, и лишь один раз остановился, когда темный бегущий силуэт ринулся им навстречу. Руки его матери крепко стиснули его плечи, и она отдернула его в сторону.

— Чертовы защитнички жизни! — орал бегущий. — Грёбаные самодовольные козлы! Убил бы их всех!

Потом он пропал, и Пат снова стал взбираться по ступенькам. Теперь она ощущала в нем спокойствие и полное отсутствие страха, окатившее ее сердце волной любви, но с примесью какой-то странной темноты. Он был такой необычный, ее сын, такой особенный, но… мир не любит подобных людей. Мир старается выполоть их, как сорную траву из сада.

Наконец они выскочили в коридор. Несколько человек в глубоком шоке бродили туда-сюда с мутными взглядами и приоткрытыми ртами, словно зомби в фильме ужасов. Соня лишь мельком взглянула на них и подтолкнула Пата к лестнице. Через три минуты они вышли наружу, в полыхающую огнем ночь, и на всех уровнях Вселенной как Случайные, так и Целенаправленные сущности вернулись на предназначенные им маршруты. Миры, на одно мгновение дрогнувшие на своих орбитах, вновь обрели равновесие, и в одном из этих миров, в пустыннейшей из всех пустынь, человек по имени Роланд перевернулся на другой бок в своем спальном мешке и снова крепко заснул под чужими и незнакомыми созвездиями.

6