Бессонница

Ральф вынул бинокль из футляра, поднес его к глазам и потратил секунды две на недоуменную возню с колесиком фокуса, прежде чем догадался, что забыл сиять колпачки с линз. Он сдернул их и снова поднес бинокль к глазам. На сей раз две фигуры, стоящие под уличным фонарем, тут же впрыгнули в поле его зрения — крупные, хорошо освещенные, но не в фокусе. Он снова повернул маленькое колесико между окулярами, и изображение обоих мужчин почти сразу же стало резким. У Ральфа перехватило дыхание.

Взгляд, которым он окинул их, был очень коротким; прошло не больше трех секунд перед тем, как один из людей (если они были людьми) кивнул и положил ладонь на плечо своего коллеги. Потом они оба отвернулись, подставив взгляду Ральфа лишь свои лысые головы и гладкие белые спины. Самое большее — три секунды, но за этот короткий отрезок времени Ральф увидел достаточно, чтобы ему стало здорово не по себе.

Он побежал за биноклем по двум причинам, которые были продиктованы его неспособностью продолжать верить, что это сон. Во-первых, он хотел увериться, что сможет узнать этих людей в случае необходимости. Во-вторых (эта причина была менее приемлема для его сознания, но ничуть не менее важна), он хотел рассеять свое неприятное ощущение, будто он сам вошел в некий потусторонний контакт.

Вместо того чтобы рассеять это ощущение, короткий взгляд в бинокль усилил его. У маленьких лысых врачей, казалось, на самом деле не было черт лица. Лица у них были, да — глаза, носы, рты, — но они казались такими же взаимозаменяемыми, как хромированные молдинги на одинаковых моделях машин. Они могли бы быть близнецами, но такого впечатления у Ральфа не возникло. На его взгляд, они больше походили на манекены в витрине со снятыми на ночь париками; их сверхъестественное сходство казалось результатом не генетического отбора, а массового производства.

Единственным странным свойством, которое он сумел выделить и назвать, была неестественная гладкость их кожи — ни у одного из них не было видно ни единой морщинки или складочки. Ни пятнышка, ни родинки, ни шрама, хотя Ральф и понимал, что такие черточки можно не разглядеть даже в сильный бинокль. Помимо гладкости и необычного отсутствия морщинок на коже, все остальные странности стали казаться очень субъективными. И потом, он видел их так чертовски недолго! Если бы ему удалось достать бинокль быстрее, без акробатических трюков со стулом и рыболовным сачком, и если бы он сразу сообразил, что на линзы надеты колпачки, а не тратил время на возню с колесиком резкости, он смог бы избавиться — частично или полностью — от того беспокойства, которое испытывал сейчас.

Они выглядят набросками, подумал он за мгновение до того, как они повернулись к нему спиной. Вот что, по-моему, мучает меня. Не одинаковые лысые головы, не одинаковые белые комбинезончики и даже не отсутствие морщинок, а то, что они выглядят набросками: глаза — просто кружочки, маленькие розовые уши — просто загогулины, выведенные фломастером, рты — пара быстрых небрежных мазков бледно-розовой акварельной краской. На самом деле они не похожи ни на людей, ни на пришельцев; они похожи на беглые наброски чего-то… ну, сам не знаю чего.

В одном он был точно уверен: док № 1 и док № 2 были заключены в яркие ауры, которые в бинокле казались зеленовато-золотистыми и были наполнены оранжево-красными крапинками, похожими на искры, взметающиеся вверх из костра. Эти ауры передавали Ральфу ощущение силы и жизненной энергии, чего никак не выражали их неинтересные, лишенные черт лица.

Лица? Я не уверен, что смогу узнать их снова, даже под дулом револьвера. Они словно сделаны так, чтобы моментально стереться из памяти. Если они останутся лысыми, то конечно — никаких проблем. Ну а если они наденут парики и усядутся так, чтобы я не видел, какие они маленькие? Может быть… отсутствие черточек и поможет… а может, и нет. Хотя ауры… эти зеленовато-золотистые ауры с мелькающими в них красными крапинками… Я узнаю их везде. Но что-то с ними не так, верно? Что же?