Бессонница

Верно, Ральф, это просто очередное рысканье твоего мозга по прилавкам с уцененным хламом, вызванное стрессом от удара ножом и подстегнутое этой чертовой болеутоляющей таблеткой.

В двух фигурках на крыльце Мэй Лочер как будто не было ничего пугающего, разве что длинная и острая штуковина, которую держал в руке один из человечков. Ральф подумал, что даже спящий мозг ничего не может поделать с парочкой лысых коротышек в белых туниках, похожих на тряпье с бесплатной раздачи. Кроме того, в их поведении не было ничего страшного — ничего тайного или угрожающего. Они стояли на крыльце, словно имели все права находиться там в самый темный и безмолвный час ночи. Они смотрели друг на друга, и положение их тел и больших лысых голов создавало впечатление, будто два старых друга ведут серьезную учтивую беседу. Они выглядели задумчивыми и мудрыми — из породы космических странников, которые скорее скажут: «Мы пришли с миром», чем похитят вас, воткнут зонд вам в задницу, а потом станут записывать ваши реакции.

Хорошо, так, выходит, этот новый сон и не такой уж кошмар. После предыдущего, который тебе приснился, ты еще жалуешься?

Нет, конечно, он не жаловался. Брякнуться на пол один раз за ночь вполне достаточно, спасибо. И все равно что-то очень настораживающее было в этом сне; в нем чувствовалась реальность, которой не было в кошмаре с Кэролайн. В конце концов он оставался в своей собственной комнате, а не перенесся на какой-то дикий пустынный пляж, которого он никогда раньше не видел. Он сидел в том же самом кресле с откидной спинкой, в котором сидел каждое утро, держа в левой руке чашку уже почти холодного чая, и когда он подносил пальцы своей правой руки к носу, как сделал сейчас, то мог все еще чувствовать слабый запах мыла из-под ногтей… «Ирландская весна» — он любил мылиться им, стоя под душем…

Ральф неожиданно надавил пальцами правой руки на повязку под мышкой. Ранка отозвалась немедленной и сильной болью, но… Два маленьких лысых человечка в белых туниках стояли все там же, на ступеньках крыльца Мэй Лочер.

Не имеет значения, что тебе кажется, что ты будто бы чувствуешь, Ральф. Это не может иметь значения, потому что…

— Да пошел ты! — тихим хриплым голосом произнес Ральф, вставая с кресла и одновременно ставя свою чашку на маленький столик, стоящий рядом. Капля чая выплеснулась на программку телевидения. — Пошел ты куда подальше, это не сон!

3

Он торопливо прошел через комнату на кухню; полы его пижамной куртки развевались за спиной, а старые, разношенные шлепанцы шаркали по полу; от того места, куда пырнул его Чарли Пикеринг, шли маленькие горячие толчки боли. Он взял стул и отнес его в маленькую прихожую. Там находилась дверь в кладовку. Ральф открыл ее, включил внутри свет, установил стул так, чтобы дотянуться до верхней полки, и взобрался на него.

Полка была захламлена когда-то потерянными или забытыми вещами, большая часть которых принадлежала Кэролайн. Это были мелочи, обычный мелкий хлам, но один взгляд на них прогнал последнее затянувшееся убеждение, что ему спится сои. Тут был древний пакетик шоколада «M & M's» — ее тайное любимое лакомство. Еще тут были кружевное сердечко, одна белая сатиновая босоножка со сломанным каблуком, альбом с фотографиями. Эти вещи причиняли боль намного сильнее, чем ножевая ранка у него под мышкой, но сейчас у него не было времени на боль.

Ральф подался вперед, упершись левой рукой в высокую пыльную полку, чтобы сохранить равновесие, и начал рыться в хламе правой рукой, моля Бога, чтобы кухонный стул не вздумал выскользнуть из-под него. Ранка под мышкой отзывалась теперь яростной болью, и он понимал что кровотечение откроется снова, если он не прекратит эти атлетические упражнения немедленно, но…

Я уверен, он где-то здесь… ну… почти уверен…

Он отодвинул в сторону свою старую коробочку для мух и червей и плетеную рыболовную корзинку. За корзинкой лежала пачка журналов. Верхний был «Взгляд» с Энди Уильямс на обложке. Ральф отодвинул их, подняв облачко пыли. Старый пакет «M & M's» упал на пол и разорвался, и во все стороны покатились яркие разноцветные шарики. Ральф наклонился вперед еще сильнее, встав почти на цыпочки. Может быть, у него разыгралось воображение, но ему показалось, что он чувствует, как кухонный стул, на котором он стоит, готовится сыграть с ним злую шутку.