Бессонов Алексей - Миры Королева (1-13)

(#4)Алексей Бессонов Алекс Королев Маска власти

 Глава 1

 Я воткнул палки в хрустящий снег и перевел дух. Через стекла очков

снег казался искрящимся золотом, мягким ковром укрывшим склон горы. Я

достал сигарету и скептически оглядел траекторию своего спуска. Н-да,

забрался я... до кемпинга верных километров восемь по прямой. "Вернусь к

закату, - лениво подумал я, - сожру здоровенный шницель и спущусь в холл.

Закажу литровый кухоль грогу и стану глазеть на бильярдистов. И к вечеру,

пожалуй, налижусь до чертиков, глядя, как милорд Чарных, жирный орегонский

кретин, спускает свое состояние".

 И все-таки здесь гораздо лучше, чем на пляже в тропиках. Тишина,

народу мало, да и горы наводят на некие величественные мысли. А прожарить

кости я еще успею: если верить героическим нашим метеорологам, в столице

со дня на день ожидается сумасшедшая жара. Что до океана, то после трех

месяцев на Ралторре меня тошнит при виде воды. Что есть на Ралторре, кроме

воды? - едко спрашивал Нетвицкий и сам же отвечал: - Совершенно верно,

дерьмо, редкими кучками плавающее по поверхности воды. Занесли ж нас черти

на эту мокрую планету! И то правда: одна вода, и местами - отдельные

островки размером с четвертьдолларовую монету. Воистину Империя катится в

пропасть - уж если террористы с политическими завихрениями начинают

интересоваться даже этакими безрадостными мирами, добром мы не кончим,

нет...

 "Идеализм, видимо, есть некая составная человеческой психологии, -

подумал я, отбрасывая окурок. - Точнее говоря, романтический идеализм -

стремление к бездумному обожествлению некой идеи. Сколько раз уж это было

в истории... и вот опять: все те же бредни о равенстве, братстве и

вселенской справедливости, и опять же с бластером в руках, и опять же в

эту справедливость строем и с песнями, и опять же все равные, а кто-то -

самый равный... равнее равных - черт, по-русски этак и не скажешь!

Все-таки плохо преподают у нас историю цивилизации..."

 Гуманитарий, сказал я себе, размеренно шевеля лыжами, военный

интеллигент. "Королев, - сто раз говорил мне Детеринг, - не делай умное

лицо, оно не подходит к цвету твоих сапог..."

 Я выскользнул на опушку леса и замер, услышав подозрительный шорох.

Справа от меня, метрах в пяти, возле дерева увлеченно целовались двое:

небритый детина лет за двадцать пять и розовощекий мальчуган

пятнадцати-шестнадцати лет, явно злоупотребляющий косметикой. Завидев

меня, они оторвались друг от друга и уставились в мою сторону, причем

полубородатый мужик смотрел угрожающе, а паренек - с дерзким вызовом

уверенной в своих чарах красавицы.

 "Наверное, из "Радуги", уроды, - подумал я и сплюнул, непроизвольно

сжав пальцами рукояти палок, - из того мотеля на западном склоне".

 По моей прическе идиоту было ясно, что я либо лендлорд, либо

гангстер, либо военный, но уж никак не член их любвеобильного братства,

поэтому они ждали; что я в смущении опущу голову и от греха подальше

пошлепаю вниз, в свой "Грот". Я же не отвернулся, наоборот - я вызывающе

взмахнул своей шикарной гривой, отбросив за плечи густые темные локоны и

оперся на палки со снисходительной грацией колониального лорда,

обремененного многочисленными территориями, любовницами и политическим

весом почтенной фамилии. И, разумеется, привыкшего считать Метрополию

общегалактической помойкой, а ее обитателей - ни на что не годными

отбросами, живущими его, лендлорда, милостивыми подачками. Очень дорогой

лыжный костюм, сами лыжи аристократической марках "Берг" и в особенности

сверкавший на черной коже правой перчатки уникальный перстень стоимостью в

мой оклад за десять лет службы, красноречиво свидетельствовали если не о

принадлежности к одной из влиятельных колониальных семей, то о весьма

тугом кошельке как минимум.

 - Чего вылупился, ты, куча дерьма? - свирепо пробасил небритый. -

Валил бы отсюда, урод.

 - Ну, тогда уж "милорд урод", мастер педик, - с надменной любезностью

произнес я, - впрочем, продолжайте, господа! Вы меня порядком позабавили,

благодарю вас.

 С этими словами я вытащил из наружного кармана давно валявшуюся там

долларовую монету и, изящно изогнувшись, швырнул ее им под ноги. После

чего поправил очки и неспешно двинулся по пологому склону в сторону

"Грота". Свирепый мужчина не решился броситься за мной - если молодого

лорда не сопровождает охрана, значит, он скорее всего боевой офицер и

связываться с ним - себе дороже.

 Н-да, подумал я, вспомнив слова генерала Мосли: "В Империи отклонение

от нормы стало не просто нормой, а достоинством". С ума сойти, какие-то

голубки осмеливаются хамить лендлорду! Что с того, что я таковым не

являюсь - выгляжу-то я не хуже, а в Империи социальный статус покупается

преимущественно за деньги.

 Ну а социальный статус - это образ твоих взаимоотношений с внешним

миром: либо кланяешься ты, либо кланяются тебе. Кланяются богатым,

знатным, кланяются умным и доблестным, ибо ум и доблесть - лучшие гаранты

грядущих богатства и знатности. Но нигде я не видел, чтобы кланялись

тупым, трусливым и вульгарным. Наоборот, это их удел гнуть спину.

 Как ни странно, но всего лишь пару лет назад до меня это не шибко