Бесспорное правосудие

– Трахнуть ее – десять тысяч, обручимся – еще пятнадцать, – сказал он. – Месть – дорогая штука. За меньшую сумму можно Олдридж убить.

– Я не знаю, кого нанять. И не хочу попасть в лапы шантажиста. Я не жажду ее смерти, просто хочу, чтобы она страдала.

– Можно похитить девушку – она тоже будет страдать.

– Слишком сложно и рискованно. Как я это сделаю? Где буду ее держать? Я не знакома с людьми, которые могут такое провернуть. Прелесть моей мести в том, что со мной ничего нельзя сделать, даже если найдут доказательства. Но они их не найдут. Нас никто не тронет. И мой план ударит по ней сильнее, чем похищение. Последнее привлечет к ней внимание, вызовет сочувствие. А наш вариант заденет ее гордость.

Как только у меня вырвались эти слова, я поняла, что совершила ошибку. Нельзя намекать, что помолвка с ним унизительна. То, что это была ошибка, я прочла в его глазах – опять секундная пустота, а потом зрачки словно расширились. Он подался вперед, его тело напряглось. Я впервые почувствовала за его мужественностью инстинкт дикого зверя. Нельзя торопиться и быстро говорить, он не должен знать, что я осознала свой промах. Тишину нарушили мои мерные слова:

– Венис Олдридж любит контролировать ситуацию. Она не любит дочь, но хочет, чтобы та жила по ее правилам, была бы успешной и респектабельной. Чтобы вышла замуж за преуспевающего адвоката, которого она сама ей выберет. Олдридж – закрытая женщина, она тщательно скрывает свою личную жизнь. Если у вас с Октавией возникнет романтическая связь, это привлечет внимание воскресных газет, они заплатят хорошие деньги за подробности. Можете представить, какие будут заголовки! Такая реклама ей не нужна.

Мои слова его не убедили. Тихим голосом он произнес:

– Двадцать пять тысяч за сплетни в обществе. Никогда не поверю.

Он требовал правды, хотя уже знал ее; ему хотелось, чтобы я облекла ее в слова. Откажись я – и сделки не будет. И тогда я рассказала о Дермоте Биле и своей внучке. Только не назвала имени Эмили – просто не могла его произнести в этом доме.

– Олдридж думает, что вы убили тетю, – сказала я. – Она считает вас убийцей. Защищая, по ее мнению, виновных людей, она ловит кайф. Что толку в защите невиновного? Олдридж не любит дочь и испытывает по этому поводу чувство вины. Только представьте, что она почувствует, если Октавия надумает выйти замуж за мужчину, которого она защищала, считая убийцей? Она ничего не сможет поделать, и ей придется жить с этим знанием. Вот чего я хочу. И готова за это заплатить.