Бесстрашный

Похоже, он начал уже сомневаться, не зря ли исполнил просьбу отвернуть от прежнего курса. Раньше, как он, наверное, полагал, мы ещё имели возможность, пусть и с потерями, но проскочить мимо идущих наперерез кораблей, а сейчас сражение с ними становилось практически неизбежным. И если кому-то из них удастся сбить с нас защиту, в «Шуструю щётку» немедленно полетят файерболы, воздушные лезвия, молоты и прочие рунные заклинания. И если защита быстро не восстановится (а это задача сложная, руны по скорости намного слабее имперской магии), дракалеру успеют или захватить, или утопить, и оба этих варианта ничего позитивного нам, ясен пень, не несут.

— Разверните баллисту на головного, — приказал я стрелкам.

— Делайте, как сказал командор, — кивнул капитан.

Стреломёт развернули, натянули специальным воротом тетиву, уложили в ложе боеприпас, выставили возвышение на нужный угол и принялись ждать.

Дистанция между нами и кораблями южан стремительно сокращалась.

— Четыреста аршей… — бубнил «дальномерщик», — триста семьдесят… триста пятьдесят… триста двадцать… триста…

— Огонь! — махнул я рукой.

Стрела сорвалась с катапульты и взмыла в небо. Руну «усиление» я наложил на неё за долю секунды до выстрела.

Описав крутую дугу (и как тут, три раза ха-ха, не вспомнить основы баллистики), длинный деревянный «снаряд», увенчанный стальным наконечником, врезался в окружающую ривийский флагман защиту. Эффект от удара превзошёл все мыслимые и немыслимые ожидания. Благодаря наложенной руне, кинетическая энергия выпущенной стрелы увеличилась раз в пятнадцать, не меньше. Когда она вонзилась в защитную плёнку, та просто исчезла, не выдержав столкновения. Корабль южан лишился рунной брони и сразу же стал уязвим для любого оружия.

— Бей! — завопил Бартозо.

— Бей! — подхватили стрелки на палубе.

В ту же секунду во вражескую тарату ворохом полетели заклятья. На бортовой обшивке сверкали огни попаданий, разрывалась оснастка, лопались паруса, взметались обломки вёсел…

Точку во всём этом безобразии выпало сделать мне.

Я вновь активировал запись с магическим усилением и, сформировав над плечом файербол, запустил его в лишённую защиты тарату.

Огненный шар летел медленнее стрелы. До вражеского корабля он добрался секунд за пять, но результат того стоил. Несясь над водой, файербол медленно, но неотвратимо увеличивался в размерах, распухал от моего «усиления», как катящийся с горы снежный ком, и, когда наконец долетел до цели, то был уже не менее метра в диаметре.

Коснувшись борта противника, он сначала окутал пространство вокруг облаком яркого пламени, а после взорвался с оглушительным грохотом. Этот подрыв до боли напоминал результат бортового залпа какого-нибудь линкора времён второй мировой.

Среднюю часть ривийца разметало в клочки, обе мачты обрушились, бак и ют завалились внутрь, и меньше, чем через десять секунд на том месте, где ранее находился корабль, остались лишь грязная пена да островки болтающегося среди волн мусора.

Следующие за погибшим флагманом корабли предсказуемо замедлили ход, а затем и вовсе начали отворачивать к берегу. Сталкиваться с неведомой силой, с одного выстрела сокрушившей сперва защиту, а потом прячущееся под ней судно — таких дураков среди южан не нашлось.

— Полный вперёд! Левый и правый борт — навались!

Вёсла вспенили воду с обоих бортов, магический ветер наполнил воздухом паруса, «Шустрая щётка» понеслась по волнам, словно выпущенная из торпедного аппарата торпеда…

* * *

От кораблей южан мы оторвали́сь без проблем. Впрочем, они нас почти не преследовали. Лишь обозначили некое движение за кормой и минут через двадцать благополучно отстали. На их месте я поступил бы так же и с чувством выполненного долга отправился бы ловить менее зубастую рыбу — какого-нибудь купца из Заморья или шаланду имперских контрабандистов. Ведь одномоментная потеря двадцати-тридцати процентов боевой мощи легко остужает даже самые горячие головы. В таких случаях лучше всего делать вид, что, мол, не очень-то и хотелось, наша встреча была ошибкой, и вообще мы здесь по другому поводу…

До са́мого Драарана нас никто больше перехватить не пытался. За следующие двое суток мы ещё трижды замечали какие-то точки на горизонте, но всякий раз они исчезали, не пробуя сблизиться. И вообще, море в эти два дня казалось каким-то пустынным.

Движуха, уже предсказуемая, началась лишь на финише нашего плавания. Дальние подступы к пиратскому городу всегда патрулировали дежурные дракалеры. Действовали они, как правило, парами. На последних лигах пути такие нам встретились дважды. Разошлись с ними встречными курсами, отсемафорив флажками и «помахав ручкой». Потом, уже перед входом в окружённый горами залив, кораблей и судов стало гораздо больше. Пузатые трёхмачтовые торговцы, юркие рыбацкие шхуны, баркасы контрабандистов, трофейные имперские галеаты…

Портовая акватория кишела ими, словно куриный бульон гренками-клёцками.