Бестиарий спального района

— Знаю, — усмехнулся ебосан. — Ты права, мы почти двойники. Он абасы. Мы с ними дальние родичи, но они пошли по пути зла и жестокости. Главное для абасы — мучить зверей, а иногда и людей. Невероятными муками своих жертв абасы служат Высшим Духам. Вернее, думают, что служат…

— Боже, — прошептала девушка.

— Ничего, любимая, — ответил Тоси. — Он силен, но теперь у тебя есть я, а я не слабее. Хотя кто кого в схватке — не знаю… Но к нам двоим он и близко не подойдет. Абасы свирепы, но по-звериному осторожны.

— К кому — двоим? — не поняла Маша. — Тот дядечка на скамейке, он что, тоже?..

— Нет, — рассмеялся ебосан, — этого я впервые видел. Похоже на случайный выброс силы, такое случается. Возможно, отраженная сила… А двое — это мы с тобой, солнце мое. Ты ведь согласишься стать ебосанкой?

— Я?!

— Собственно, это уже произошло, — скромно сообщил Тоси. — Ты зачала мальчика, который будет ебосаном, а жена и мать ебосана, сама понимаешь… Вопрос только в одном — захочешь ли ты пользоваться новыми способностями. Некоторые в этом смысле очень сдержанны. Хотя все равно, восприятие мира невероятно расширяется…

— Я не ощущаю никакого расширения, — растерянно сказала Маша.

— Да? А что с тобой происходило — это не расширение? Я про перчик… А если вот так… и так…

Маша коротко простонала.

— То-то, — донесся до ее слуха шепот ебосана. — Инициация состоялась. А другие грани, другие возможности придут позже. Сейчас нам не до этого… любовь моя…

— …любовь моя… — эхом отозвалась Маша.

5

Маша оторвалась от Тосихиро и медленно взмыла в воздух. Ебосан лежал, закрыв глаза, — неужели устал? И его… словом, то, что так нравилось ей и действительно походило на стручок перца, только огромного-преогромного… красного, жгучего… оно сейчас тоже, кажется, устало. Во всяком случае, заметно уменьшилось.

«Это я его так? Я?» — подумала Маша со смешанным чувством гордости и сожаления.

Сама она никакой усталости не ощущала — только непрерывное, неутолимое возбуждение, только желание: еще, еще… Тело покрывали мелкие капли пота, сердце стучало часто и сильно, из межножья сочилась влага.

Девушка сделала нечто вроде «бочки» в воздухе. На мгновение вспыхнул яркий свет. Когда он угас, Маша убедилась, что ее груди стали немного крупнее, как ей всегда и хотелось. Вытянула перед собой руки, посмотрела на ноги — ну, тут все в порядке. Ноги, правда, можно бы и порельефнее сделать, но Тоша сказал, ему такие нравятся — тоненькие.

Еще глаза чуть расширить? Пожалуй. Самую малость…

Она заметила, что Тоси смотрит на нее из-под полузакрытых век, и снова потекла. Тронула себя за соски, издала тихий стон.

Ебосан, не меняя позы, стал подниматься к ней. Не отрывая глаз от «перчика», резко вздыбившегося и снова ставшего пугающе большим — впрочем, Маша уже знала, что бояться нечего, — она развела ноги. Тоси совершил плавный разворот, оказался сзади… вот, вот… прикосновение… Девушка нырнула вперед, описала, чудом не ударившись о люстру, замысловатую дугу, прильнула к возлюбленному, снова отпрянула, потянулась к «перчику».

— Поиграем? — тихо рассмеялся Тоси. Увернулся, потом привлек ее к себе, провел языком по ложбинке между грудями.

Случайным бликом света промелькнула мысль о сестре: хорошо, что Лилька сегодня загуляла… Тоси приник к Маше всем телом, она слабо ахнула, задохнулась и, почти теряя сознание, услышала:

— Потом покажу тебе еще кое-что. В кошек обернемся… это очень пикантный секс… А после я стану гориллой, огромной, волосатой, почти как Кинг-Конг, а ты — снова женщиной… Получится незабываемо…

Закрыла глаза и отдалась новым ощущениям.

6

Без нескольких минут восемь Стеклянный Вова вышел из подъезда, сел на скамейку. Сантехник Вася опять не появился, да и хрен бы с ним.

В голове, как обычно по утрам, шумело.

Вова сосредоточился, чтобы вспомнить что-то важное — о себе, конечно, — но не успел. Дверь отворилась, глухим, как будто простуженным голосом кто-то спросил:

— Ты идешь, солнце?

Мелодичный голосок ответил из недр подъезда:

— Сейчас… Хозяева просили почтовый ящик проверять…

На пороге показался какой-то незнакомый Вове азиат. Неприметный, весь в черном, скажи пожалуйста… Одни черные… Хотя на рожу этот желтый какой-то. Впрочем, и с ним тоже бы хрен.

Тихо чмокнул магнитный замок — дверь закрылась.

Вова ощутил тяжелый взгляд откуда-то справа. Из-за угла дома выходил настоящий урод: приземистый, харя как блин и бурая, глаз вообще не видать… хотя нет, на одном бельмо различить можно… ё-моё… и хромает… и вообще весь какой-то… заскорузлый, что ли…