Бестиарий

Она поставила чашку с чаем на поднос, рядом с тостами и джемом, потом взяла его со стола и понесла в гостиную.

— Подержи, — сказала она, и Грир взял поднос из ее рук. Она уселась в кресло. — Теперь можешь поставить на подлокотник.

Ему страшно хотелось представить ей какое-нибудь материальное свидетельство — пропуск в компанию, контракт, униформу.

— Помнишь, на днях мне звонил один парень из армии?

— Да, — ответила мать, намазывая тост джемом и обращая больше внимания на экран, где показывали «Суд идет», чем на него.

— И я тогда сказал тебе, он хочет, чтобы я провел для него одно расследование?

— Соврал наверняка.

Черт, радары у нее — будь здоров; если и соврал, то самую малость.

— Он хотел узнать, чем я занимаюсь на гражданке. Пришлось сказать, что у меня проблемы с трудоустройством.

Тут она его наконец услышала.

— Еще бы не было проблем. Ведь ты не ищешь работу!

К чему ему все это? С чего это он решил, что может рассказать ей все? Но отступать теперь было некуда.

— Так вот. Он рассказал мне об одном человеке, очень богатом, живет в Бель-Эйр, которому был нужен кто-то, кто смог бы наладить систему охраны и безопасности. Он предложил мою кандидатуру, и меня взяли.

Он стоял рядом с ее креслом, она смотрела на экран, и вся эта сцена навеяла довольно неприятное воспоминание о том, как он однажды вбежал в дом — сказать ей, что его выбрали капитаном бейсбольной команды. Мать вот так же пялилась на экран, только телевизор тогда был другой — большой громоздкий ящик, а на нем стоял аквариум. И вместо того, чтобы сказать «Здорово!» или «Молодец, поздравляю!», мать буркнула в ответ: «Твой отец опять ушел. На этот раз, думаю, навсегда».

— И когда приступаешь к своей так называемой работе?

— Уже приступил. Я же сказал.

Она откусила кусок тоста — в том месте на нем было больше джема, чем хлеба, — и пожала плечами.

— И это означает, что ты наконец найдешь себе жилье?

Грир не понял, сказала ли она это с надеждой или сожалением. Мать не слишком радостно встретила его, когда он вернулся из Ирака. Но поскольку он был ранен и все такое прочее, не пустить его просто не могла. А потом очень быстро привыкла к надбавке к его пенсии по инвалидности, к скидкам на ренту, стоимости услуг, некоторых товаров и прочего.

— Возможно, — сказал он, желая помучить и подержать ее в неведении еще немного. — Посмотрим, как они там дальше будут выплачивать зарплату.

Гриру почему-то очень нравилось это слово, «зарплата». Куда более солидное и подходящее, нежели свернутая в трубочку пачка банкнот, которую сунул ему Якоб.

— Ну, раз ты получил работу, — заметила мать через минуту-две, — так почему торчишь дома?

— Не того сорта это работа, чтобы торчать в офисе от звонка до звонка.

Мать смотрела с сомнением.

— Вообще-то я как раз туда собираюсь.

Что толку продолжать этот бессмысленный разговор? Грир развернулся и направился в прихожую. Сорвал с крючка ветровку и, перед тем как захлопнуть за собой дверь, услышал, как она увеличила громкость телевизора.

Все же она права, пусть даже и сама того не понимает. Ему давно пора подыскать собственное жилье. Эта дерьмовая квартира не для него.

По дороге в госпиталь ветеранов он на полную катушку включил проигрыватель и слушал запись «Гранд фанк рейлроуд» — классика никогда не стареет. Жизнь понемногу налаживается, думал Грир, правда, несколько странным образом. То, что началось с попытки шантажа — не слишком успешной, поскольку он никогда не мог правильно оценить ситуацию с чисто финансовой точки зрения, — переросло в получение регулярной работы. Когда он спросил аль-Калли, может ли отныне называться «главой службы безопасности», тот сказал, что ничего не имеет против. Да и сам Грир, ветеран войны в Ираке, имеющий награды, тоже был не против работать на араба-мультимиллионера, проживающего в Лос-Анджелесе, и охранять, насколько он понял, его стадо… динозавров. Парень, которого он видел по телевизору, Картер Кокс, был палеонтологом, наверное, поэтому аль-Калли и позволил ему войти и посмотреть на этих тварей. Первый мужчина, которого впустили в бестиарий (это произошло на глазах Грира), оттуда уже не вернулся.

Должно быть, аль-Калли о нем высокого мнения, держит не в слугах, иначе зачем ему понадобилось приглашать его на этот роскошный прием? Хотя, Грир был готов поклясться, еда там была сущая гадость.

Подъехав к госпиталю, он припарковался на своем обычном месте — в самом дальнем конце, в тени, недалеко от входа. Он вошел, отметился у девушки за столиком и уже направился по коридору, когда охранник вдруг окликнул:

— Постойте, капитан!

Он что, записался не в ту очередь? Да эта армия, мать ее, последние нервы из человека вымотает!

— У меня тут памятка, — сказал охранник. — Сначала вы должны пройти в офис инспектора госпиталя.

— Сначала я должен принять положенные мне процедуры, — огрызнулся Грир.