Бесценный дар собаки. История лабрадора Дейзи, собаки-детектора, которая спасла мне жизнь

Мы посмотрели, все ли собаки работают на одном и том же уровне, и влияет ли на ее способности окружающая среда. Мы также хотели узнать, что происходит, когда собака ошибается при обнаружении запаха – это искреннее заблуждение или просто случайное отбрасывание образца, вызванное тем, что животное не уверено, является ли запах тем, который нужен, или нет. Эта часть работы меня особенно интересовала, поскольку, по моему мнению, запах рака в моче довольно слабый, и мы требуем, чтобы собака работала на высочайшем уровне. Я хотела знать, что делает собака, когда задача становится особенно трудной? Сможет ли она каким-то образом подсказать нам, что она не уверена в результате, или она просто отбросит запах и будет реагировать так, как будто ничего не было?

Мы провели невероятно ценное исследование. Оно позволило нам разработать первую в мире систему обучения, помогающую собакам работать над решением задачи на самом высоком уровне. Согласно всем традиционным методикам обучения, собаку следует вознаграждать, когда она найдет то, что нужно. Например, при обучении искать наркотики собака идет, чтобы помочь обыскать дом и получает награду в той комнате, где находит наркотики. В другой комнате, где нет наркотиков, она не получает никакого вознаграждения. Но я считаю, что и там собака работала так же усердно, чтобы убедиться в том, что комната чиста, как и в том помещении, где были найдены наркотики. В нашей работе по обнаружению рака мы уже дрессировали собак задом наперед. Собаки, натасканные на наркотики и взрывчатку, начинают обучение, зная целевой запах, но нам пришлось учить собак находить ингредиент, который мы не можем выделить. Теперь мы знали, что надо награждать собак, когда они сообщают нам, что этого ингредиента в образце нет, а также когда он там есть. Моя любимая метафора о том, как мы обучаем наших собак, заключается в том, что людям надо представить себе, что мы хотим научить их находить красные цветы в картине Моне, но они не знают, что они ищут. Они могут набрести на правильный ответ методом исключения: это не красный цвет мы ищем, а красный цветок. Сами цветы могут быть разных сортов, некоторые с небольшими лепестками, некоторые с меньшим количеством лепестков, но общим для них фактором является то, что все они красные. Человек должен игнорировать все остальное и просто сказать нам, когда он находит красный цветок, но он также должен быть в состоянии сказать с уверенностью, что на той или иной картине нет красных цветов.

Так же и с запахом: собака должна распознать его, даже если это не всегда совсем то же самое, к чему она привыкла, она должна быть в состоянии показать, когда нужного запаха нет. Задачу решает сама собака, а не мы. Вот почему я считаю, что собаки до сих пор опережают все попытки построить «электронные носы»: искусственный нос может распознать именно то, на что его запрограммировали, а нужно выявлять тип запаха, хотя оттенки его могут быть немного разными.

Обучение задом наперед в любом случае является серьезным прорывом и идет вразрез со всем тем, о чем профессионалы, много лет отдавшие делу дрессировки, говорили мне. Они утверждали, что этого сделать невозможно. Теперь мы в состоянии совершить следующий шаг и тренировать собак как на отрицательные результаты, так и на положительные.

***

Вскоре после того, как мы смогли прийти к этим выводам, у меня произошла еще одна счастливая встреча. Я была в Испании, где читала доклад на конференции по подготовке собак, и, сидя как-то вечером за ужином, я впервые заговорила с одним из участников конференции, доктором Обри Файн, психологом из Калифорнийского государственного политехнического университета. Обри специализируется на лечении детей с СДВГ, сопровождающимся нарушениями развития, и изучает трудности отношений между детьми и родителями. Его опыт высоко ценится в мире специалистов по использованию животных в терапии.

Я объяснила ему мою проблему: собаки работали не жалея сил и не вознаграждались, когда не находили опасный запах. По моему мнению, чтобы работать эффективно в клиниках, было важно, чтобы наши собаки сообщали нам, когда рака нет, а не только когда он есть. Обри понимает психологию собак, то как они работают и учатся, и он дал мне несколько советов по поводу того поведения, которого мы должны добиваться. Я вернулась домой окрыленной, наконец, встретила человека, который не считает меня сумасшедшей, того, кто думал, что мы не должны оставаться в рамках первоначальных параметров, созданных научными исследованиями.

С тех пор мы изменили нашу систему вознаграждения, рассматривая собаку не как машину, а как чувствительную биологическую систему.