Бесценный приз

— Сложный вопрос ты задал, Мастерсон. Ну ладно. Хочешь правду? Я тебе отвечу. Быть красивой — сложно, очень сложно.

— Ты что, издеваешься? Другие женщины готовы убить, лишь бы выглядеть как ты, а ты недовольна!

Оливия покачала головой:

— В красивых женщинах мужчин интересует только внешность.

— Не только. Все не так просто.

— Надувательство! Возьми, к примеру, нас с тобой. Правда, я выражаюсь в переносном смысле, потому что мы ведь не вместе… Но когда были… Когда ты был со мной…

— Туманно, но заманчиво. Продолжай.

— Вот, тебя… — она ткнула в него пальцем, — потянуло ко мне из-за моей внешности. Если бы я была уродкой, которая явилась в твой отель с сальными волосами и в платье из мешковины, я бы не произвела на тебя никакого впечатления.

— Неправда.

— Нет, правда. — Она погрозила ему пальцем. — А я выглядела в точности как охотница за миллиардерами. Твой единственный критерий — красота. «Блондинка или брюнетка… Высокая или низкая… дорога открыта всем. Единственный критерий Адама Мастерсона — красота: он любит, чтобы его спутницы бросались в глаза». И ни слова о душе, о личности. Так что… ха-ха! — я от своего не отступлюсь и закажу нам пива.

— Погоди, — фыркнул Адам. — Ты цитируешь статью из глянцевого журнала, а ее вряд ли можно принять за истину.

Оливия наморщила нос и осторожно налила себе еще воды.

— Ладно, святоша. Вспомни последних пять женщин, с которыми ты переспал. И скажи… они были красотками или нет?

Адаму вдруг стало душно; захотелось ослабить воротник, а ведь на нем даже рубашки не было. Последние пять женщин растянулись более чем на пять лет, но… да, все они были красотками. Правда, до слов Оливии он даже не задумывался о том, плохо это или хорошо.

— Мне действительно нравятся красивые женщины, — признался он. — Может, сделаешь скидку на то, что все они принадлежали к разным типам красоты?

— Не сделаю, — отрезала она. — Это лишь доказывает, что ты любишь разнообразие. — Она глубокомысленно кивнула. — А что было на этих красотках, когда ты с ними познакомился? Как они выглядели? Наверняка они были разодеты в пух и прах… и старались показать себя с самой выгодной стороны?

Честность, а также сознание, что ее светло-карие глаза видят его насквозь, вынудили его признаться:

— Да.

— Ха-ха! — обрадовалась Оливия и расплылась в самодовольной улыбке. — Вот видишь! Внешность и одежда имеет значение, особенно для таких мужчин, как ты! — Она ткнула в его сторону пальцем.

— Для таких мужчин, как я? — удивился Адам. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду мужчин, у которых денег достаточно, чтобы купить всех и все, что им захочется!

— Ну и ну! Ты что же, намекаешь на то, что я своих спутниц покупаю?

— Не совсем. — Оливия снова склонила голову набок и устремила на него пытливый взгляд. На лбу у нее снова появилась морщинка. — Ты симпатичный, ты обаятельный… возможно, твои спутницы готовы встречаться с тобой независимо от толщины твоего кошелька.

— И на том спасибо!

— Я о другом. Деньги облегчают тебе жизнь. Значит, даже когда ты состаришься и покроешься морщинами, красавицы по-прежнему будут тебе доступны, и ты это знаешь. Так что ты и дальше будешь перебирать разных красоток, и так будет продолжаться… целую вечность, аминь. — Она сложила руки, словно для молитвы.

— По-твоему выходит, что все женщины одинаковы, — возразил он. — Все женщины, с которыми я встречался, были разными, и все они мне нравились. И еще… — воспоминания заставили его улыбнуться; ему хотелось, чтобы она вспомнила: ему есть что предложить женщине, помимо туго набитого кошелька, — не сомневаюсь, что все они сохранили обо мне теплые воспоминания.

Ее лицо порозовело, как будто она тоже вспомнила, чем они совсем недавно занимались в лифте и в лимузине. Но она взяла себя в руки и неодобрительно сжала губы.

— Хм… Не сомневаешься, вот как? Ну конечно, ведь ты даришь им дорогие подарки на память о времени, проведенном в твоей постели.

— Конечно, я дарю своим женщинам подарки… — Адам осекся. То, что он давал своим бывшим, нельзя было назвать подарками в полном смысле слова. Он отправлял их делать покупки в бутиках того отеля сети «Мастерсон», где они обретались, а покупки велел записывать на его счет. — Да, конечно, я им всем очень признателен… и что тут плохого?

Если женщина дарила ему свое общество и свое тело, вполне разумно чем-то одарить ее в ответ. Чем-то таким, что ничего ему не стоит, кроме денег. В конце концов, денег у него больше, чем нужно.

Кстати, он позаботился о том, чтобы Шарлотта не пострадала; он платил ей более чем щедрые алименты. Вполне заслуженные, впрочем. Ее боль открыла ему глаза на кое-что в себе самом: он не умеет любить и не должен заводить семью. Но это не значит, что он должен воздерживаться от сексуального общения. И если он обречен всю жизнь перебирать красавиц — не беда. Во всяком случае, для него.