Бесцветный

Это было похоже на игру, словно я пытался спрятаться, а слепая женщина пыталась меня найти, используя эхолокатор. Каждый раз, когда она звала, я замирал. Была полная тишина. «Кто здесь? Эй?!» Я делал паузу, ждал, чтобы она снова устроилась на стуле, потом продолжал.

Строительство подъездной дорожки было чем-то вроде мечты об автомобиле.

История Соуэто – это история подъездных дорожек. Это место, полное надежд.

Наконец, когда, казалось, прошла вечность, я закончил. Я встал, взял газету (это было не очень-то тихо) и ме-е-е-едленно свернул ее. Она зашуршала. «Кто здесь?» Я снова остановился, подождал. Потом получше свернул ее, подошел к мусорному ведру, положил свой грех на дно, осторожно прикрыл его другим мусором. Потом на цыпочках вернулся в другую комнату, устроился на матрасе на полу и притворился спящим. Дело было сделано, выходить из дома не пришлось, а Коко осталась в неведении.

Миссия выполнена.

Час спустя бабушка вернулась домой. В ту же секунду, как она вошла, Коко позвала ее.

– Фрэнсис! Слава богу, ты здесь. В доме что-то произошло.

– Что это было?

– Не знаю, но я слышала это, и был запах.

Бабушка начала принюхиваться. «Господи! Да, я тоже чувствую запах. Это крыса? Кто-то сдох? Это определенно в доме».

Они продолжали выдвигать предположения, очень обеспокоенно, а потом, когда начало темнеть, с работы домой вернулась мама. Как только она вошла, бабушка позвала ее.

– О, Номбуйисело! Номбуйисело! В доме что-то произошло!

– Что?! Что ты имеешь в виду?

Коко рассказала ей историю про звуки и запахи.

Потом мама, очень чувствительная к запахам, начала ходить по кухне, принюхиваясь. «Да, я чувствую это. Я могу это найти… Я могу это найти». Она подошла к мусорному ведру. «Это здесь». Она вынула мусор, достала из-под него скомканную газету, развернула ее, а там была моя какашка. Она показала это бабушке.

– Смотри!

– Что?! Как это сюда попало?!

Коко, слепая, прикованная к стулу, умирала от нетерпения узнать, что происходит.

– Что происходит?! – кричала она. – Что происходит?! Вы нашли это?!

– Это дерьмо, – сказала мама. – На дне мусорного ведра было дерьмо.

– Но как?! – спросила Коко. – Здесь никого не было!

– Ты уверена, что здесь никого не было?

– Да. Я всех звала. Никто не пришел.

– Нас заколдовали! – ахнула мама.

Бес. Для мамы это было логичным умозаключением. Потому что именно так работает колдовство. Если кто-нибудь проклинает тебя или твой дом, всегда есть талисман или тотем, пучок волос или кошачья голова, физическое воплощение духовного, подтверждение присутствия беса.

Как только мама нашла дерьмо, началось настоящее светопреставление. Это было серьезно. У них было свидетельство. Она вошла в «спальню».

– Тревор! Тревор! Просыпайся!

– Что?! – сказал я, притворяясь сонным. – Что происходит?!

– Пошли! У нас в доме бес!

Она схватила меня за руку и вытащила из постели. Все собрались, пришло время действовать. Первое, что мы должны были сделать, – выйти на улицу и сжечь дерьмо. Это то, что надо делать с колдовством: единственный способ разрушить его – сжечь физическое проявление. Мы пошли во двор, мама положила газету с моей какашкой на подъездную дорожку, зажгла спичку и подожгла ее. Потом мама и бабушка встали у горящего дерьма, молились и пели псалмы.

Это то, что надо делать с колдовством: единственный способ разрушить его – сжечь физическое проявление.

Но суматоха на этом не закончилась, потому что когда бес находится рядом, вся община должна объединиться и прогнать его. Если ты не принимаешь участие в молитве, бес может уйти из нашего дома, пойти в твой дом и проклясть тебя. Так что нам нужны были все. Поднялась тревога. Раздался клич. Моя маленькая старая бабушка вышла за ворота, ходила туда-сюда по кварталу, созывая всех других бабуль на срочное молитвенное собрание. «Пойдем! На нас напустили порчу!»

Я стоял, мое дерьмо горело на подъездной дорожке, моя бедная старая бабушка в панике носилась вверх и вниз по улице, а я не знал, что делать. Я знал, что беса нет, но не было никакого способа признаться. Мне придется выдержать порку? Господи. Честность никогда не была лучшей тактикой, если речь идет о порке. Я молчал.

Секундами позже начали стекаться бабули с Библиями в руках, они входили через ворота и шли по подъездной дорожке, десяток, а может, и больше. Все вошли в дом. Дом был набит битком. Это, без сомнений, было крупнейшим молитвенным собранием из всех, когда-либо проходивших в нашем доме. Вообще, крупнейшим мероприятием, случившимся за всю историю нашего дома. Все расселись кружком, молились и молились, и молитвы были сильными. Бабули говорили нараспев и шептали, качались вперед-назад, бубнили. Я изо всех сил старался не поднимать голову и не вмешиваться. Потом бабушка потянулась назад, схватила меня, вытащила в центр круга и посмотрела мне в глаза.

– Тревор, молись.