Бесцветный

Потом вышли мы. Нас представили как «Hip Hop Pantsula Dancers», южноафриканских би-боев. Я огляделся и увидел, что зал был забит еврейскими детьми в их ермолках, готовыми повеселиться.

Я взял микрофон.

– Вы готовы отрываться?!

– Да-а-а-а-а-а-а!

– Пошумите!

– Да-а-а-а-а-а-а!

Я начал играть. Басы бумкали, команда танцевала, и все прекрасно проводили время. Учителя, наставники, родители, сотни детей – все танцевали, как сумасшедшие. Наше выступление должно было продолжаться пятнадцать минут, и по достижении десятиминутной отметки наступал момент, когда я должен был поставить «Let’s Get Dirty», вывести танцора-звезду и закруглиться.

Я начал песню, танцоры разошлись полукругом, и я взял микрофон.

– Парни, вы готовы?!

– Да-а-а-а-а-а-а!

– Парни, вы не готовы! Вы готовы?!

– Да-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

– Отлично! Поаплодируем и покричим: «Ги-и-т-т-т-л-л-л-е-е-е-р-р-р-р»!!!

Гитлер выскочил в середину круга и начал выделываться. Все парни вокруг него выкрикивали: «Давай, Гитлер! Давай, Гитлер! Давай, Гитлер! Давай, Гитлер!» Они вытянули руки перед собой, подпрыгивая в ритм. «Давай, Гитлер! Давай, Гитлер! Давай, Гитлер! Давай, Гитлер!» А я держал микрофон, задавая им темп. «Давай, Гитлер! Давай, Гитлер! Давай, Гитлер! Давай, Гитлер!»

Весь зал замер. Никто не танцевал. Учителя, наставники, родители, сотни еврейских детей в их ермолках – все они замерли и в ужасе уставились на нас, стоявших на сцене. Я не обратил на это внимания. Не заметил этого и Гитлер. Мы продолжали. Добрых тридцать секунд единственными звуками в зале был музыкальный ритм и я, выкрикивающий в микрофон: «Давай, Гитлер! Давай, Гитлер! Давай, Гитлер! Поднимите руки вверх за Гитлера, йоу!»

Учительница подбежала ко мне сзади и выдернула вилку системы из розетки. В зале царила гробовая тишина, а она повернулась ко мне и была мертвенно-бледной. «Как ты осмелился?! Это отвратительно! Ты ужасное, отвратительное, мерзкое создание! Как ты осмелился?!»

Мои мысли скакали, я пытался понять, о чем она говорит. Потом до меня дошло. У Гитлера было особое танцевальное движение под названием usspanavaal. Оно означает «где ты работаешь» и было очень сексуальным: его бедра вращались и двигались так, словно он трахал воздух. Именно это движение он делал в тот момент, когда подбежала учительница, так что, очевидно, именно танец она сочла отвратительной вещью. Но это было движением, которое африканцы делают все время. Это часть нашей культуры. И здесь мы делились своей культурой в день культуры, а эта женщина назвала нас отвратительными. Она была оскорблена, а я был оскорблен тем, что она оскорбилась.

– Леди, – сказал я, – думаю, вам надо успокоиться.

– Я не успокоюсь! Как вы осмелились прийти сюда и оскорблять нас?!

– Это никого не оскорбляет. Это то, какие мы есть!

– Убирайтесь отсюда! Вы отвратительны.

Такие дела. Вы. Теперь я понял, в чем дело: леди была расисткой. Она не могла видеть, как черные танцуют с намеком, и не рассердиться. Я начал упаковывать свое оборудование и продолжал спорить.

– Послушайте, леди. Мы теперь свободные. Мы собираемся делать то, что хотим делать. Вы не сможете остановить нас.

– Хочу вам сказать, что мой народ когда-то остановил таких людей, как вы, и мы сможем остановить вас снова.

Разумеется, она говорила о том, что нацистов остановили во время Второй мировой войны, но это было не то, что я слышал. Евреи в ЮАР были всего лишь белыми людьми. Все, что я слышал, так это то, что какая-то белая леди кричит о том, как белые люди победили нас когда-то и они победят нас снова. Я сказал: «Вы никогда не остановите нас снова, леди». А потом я вынул козырь: «Вы никогда не остановите нас, потому что теперь у нас есть Нельсон Мандела. Он на нашей стороне! И он сказал нам, что мы можем это делать».

– Что?!

Она была так ошарашена. Я сделал это. Я начал ругаться на нее: «К черту вас, леди. К черту вашу программу. К черту вашу школу. К черту вас всех. Пойдемте, ребята! Мы уходим».

Мы не вышли из этой школы, мы ушли, танцуя. Мы танцевали на улице, потрясая кулаками в воздухе. «Давай, Гитлер! Давай, Гитлер! Давай, Гитлер! Давай, Гитлер!» Потому что Гитлер отрывался. Гитлер исполнял самые бандитские танцевальные движения, а эти белые люди не понимали, что с ними произошло.