Бесы Черного Городища

В спальне по-прежнему было темно, но ему не требовалось огня. Он втолкнул Настю в комнату, закрыл дверь на задвижку и набросился на нее с той жадностью, с какой голодный зверь бросается на добычу. Он повалил ее на постель и принялся рвать на ней рубаху, рыча и задыхаясь от вожделения.

Настя все еще пыталась сопротивляться, но он ударил ее по лицу, раз-другой, и когда снова приник к Настиным губам, то почувствовал вкус крови. Она теперь лежала молча, лишь застонала, когда он стал мять и покусывать пышную грудь. Он зажимал упругую плоть между пальцев, девушка извивалась от боли и шепотом просила пожалеть ее. Но он знал, что самое главное впереди, и все оттягивал и оттягивал тот воистину сладостный миг, который должен снять с него страшное напряжение и боль в чреслах.

Наконец он почувствовал, что больше не в силах терпеть.

Тогда его рука скользнула между девичьих ног. И он засмеялся. Как бы Настя ни показывала, что не желает его, скрыть это было невозможно. Его пальцы ощутили, что она хочет его едва ли не больше, чем он сам. И тогда без предупреждения вошел в нее, резко и сильно. Настя вскрикнула. Ее горячее тело, влажное от пота и его поцелуев, изогнулось. И он задвигался в ней, заботясь скорее о своих ощущениях, чем о чувствах той, что извивалась под ним от боли и глухо при этом стонала. Ее голова металась по подушке, а руки судорожно цеплялись за спинку кровати.

Но эти движения и стоны только сильнее распаляли его.

И он, уже не помня себя, не ласкал, а ломал это тело, и чем громче его жертва стонала, тем острее и необычнее были его ощущения. Ему хотелось кусать, рвать зубами упругую влажную плоть, но остатки разума удержали его в последний момент. Грязно выругавшись, он подхватил Настену под ягодицы. Его движения стали еще резче, а толчки сильнее. Наконец, он нанес последний, решающий удар. Девушка закричала, забилась под ним, но силы уже оставили его, и он растянулся рядом с ней, мокрый от пота, изможденный и расслабленный.

Только теперь Александр понял, что сбросил с себя рубашку.

И совсем не помнил, где это произошло: то ли в коридоре, то ли в спальне, а может, не приведи господь, в детской?

Настя тоже лежала без движения, но когда он положил ладонь на ее грудь, слегка отодвинулась. Тогда он обнял ее за талию и прошептал:

- Чего, дурочка? Не понравилось?

Но она в ответ заплакала.

Александр рассердился.

- Чего воешь, как по покойнику?

- Дак мне замуж выходить, - разобрал он сквозь ее рыдания, - а вы меня потревожили. Что я теперь скажу Любиму Ерофеевичу?

- О черт! Сама виновата! - рассердился Александр. - Что ж не сказала, что с мужиком ни разу не спала?

- А вы будто слушали? - запричитала девушка. - Вы ж за руку меня уцепили и волокли в спальню, как сучку дворовую. В тот раз не получилось, так теперя взяли свое. - И она разрыдалась, чуть ли не в голос. - Возьмите меня с собой, не хочу я за Любима. Постыл он мне. Старый да жирный! А вы мне любы, с тех самых пор...

- Нет, взять с собой я тебя не могу!

Александр встал с кровати и зажег свечу. Две рубахи, его и изодранная в клочья Настина, валялись на полу. Девушка уже не лежала, а, сжавшись в комок, сидела, натянув на себя одеяло, в углу кровати.

- Чего прячешься? - усмехнулся он и рванул с нее одеяло. Но под ним, оказывается, скрывалось пятно крови - подтверждение тому, что он совершил еще один грех, обесчестив чужую невесту.

Однако Александр не испытал угрызений совести.

- Люб, говоришь? - судорога вновь исказила его лицо. - Что ты знаешь про любовь? Вот она - вся любовь, - кивнул он на пятно. - Любовь и кровь! Не зря они рядом стоят. Одно без другого не бывает. - И засмеялся, закинув голову назад. - Грязно все, паскудно! Кровь-любовь!.. Похоть и разврат - вот что движет миром!

Звуки, казалось, булькали и клокотали в его горле. И Насте почудилось, что он захлебывается. Она протянула руки, пытаясь остановить его, но Александр подумал, что она хочет обнять его, ударил ее по щеке и заорал не своим голосом:

- - Не смей! Кто тебе позволил меня обнимать? Грязная тварь! - И снова ударил Настю теперь по другой щеке, затем второй раз, третий... И когда она отпрянула от него, закрыв лицо руками, вырвал из-под нее испачканную простыню, скрутил жгутом и принялся хлестать по голове, плечам, спине...

Настя только охала и вскрикивала жалобно, но кричать в полный голос не решалась, видно, боялась, что он еще сильнее распалится или их возню услышат в доме. Но это избиение привело неожиданно к другим результатам. Александр вновь набросился на Настену. Его уже ничто не сдерживало, и он взял девушку грубо, без всякого снисхождения к ее мольбам и крикам:

- Больно! Барин! Отпустите! Мне больно!