Бесы Черного Городища

- Ничего, батюшка, - улыбнулась нянька и погладила девочку по голове, привыкнет! - И, склонившись к ней, ласково сказала:

- Полюшка, голубка, это братец твой, Сашенька! Подай ему ручку! - Но девочка отчаянно замотала Головой и снова захныкала.

- Ладно, оставь ее, - огорченно сказал Александр. - Откуда ей меня помнить? Кроха совсем! Но все равно здесь я ее не оставлю! - И, не оглядываясь, направился в глубь коридора к лестнице, которая вела на второй этаж.

Глава 3

В спальне царил полумрак, потому что свет проникал только сквозь открытую дверь. Не замедляя шага, Александр подошел к окну и рывком раздвинул тяжелые шторы. Целое облако пыли взметнулось в воздух, и он не выдержал, несколько раз чихнул. Но в комнате стало заметно светлее.

Нянька в спальню не прошла. Барон, даже неподвижный, внушал ей чуть ли не священный страх, в былые времена она не смела подойти к нему ближе чем на пару саженей. И когда воспитанник окликнул ее, замахала руками.

- Что ты, что ты, голубчик! Я здесь, на пороге...

- Ну, гляди. - Он не стал настаивать, только спросил:

- Почему дом запустили? Сплошное свинство развели!

- Знамо дело, - вздохнула нянька, - некому стало заправлять! Петр - тот больше по делам, с приказчиками на верфи выезжат али на лесосеки, а мамзелька до обеда в постели прохлаждалась да вино пила... - Она махнула рукой, громко высморкалась в большой носовой платок и деловито справилась:

- Ждать тебя али сам дорогу найдешь?

- Найду. - Лицо Александра исказила неприятная гримаса. - Закрой дверь, у меня.., к нему разговор!

И, не дожидаясь нянькиного ответа, шагнул к высокой и широкой кровати с натянутым над ней балдахином, когда-то розовым, а сейчас серым от многодневной пыли. Удерживали его четыре резных столба, к которым по бокам кровати прибили доски в дюйм толщиной. Вероятно, они должны были уберечь барона от падения, хотя казались столь же бесполезными, как и та палка, поручень, который прикрепили на уровне груди больного. При одном взгляде на человека, которого Александр считал своим отцом и изрядно побаивался, но вместе с тем уважал, он понял, что надежды на выздоровление нет никакой.

Перед ним лежал на грязных, в потеках мочи простынях и издавал невыносимое зловоние тот, кто обесчестил себя и свой титул грязной связью, довел до смерти его мать, осиротил сестру, лишил его самого благосостояния и вверг в нищету.

Александр подошел к кровати и ухватился за доску ограждения.

- Здравствуй, - сказал он негромко, не спуская глаз С отекшего лица несчастного, - ты меня не ждал, но я приехал.

Приехал спросить с тебя сполна, но, на твое счастье, тебя хватил кондрашка. И я очень этому рад!

Больной продолжал лежать неподвижно, на его лице не шевельнулся ни один мускул, лишь кадык дернулся едва заметно и глаза слегка оживились. Родион фон Блазе узнал сына. Но какие чувства он испытывал при этом: радость ли или испуг, это не суждено было узнать никому!

Но сын эти слабые движения отца отметил. Он брезгливо скривил губы.

- Вижу, что слышишь меня! Вижу!

Он склонился над кроватью, едва не задохнувшись от жуткой вони. Отца не брили и не следили за его головой. Он лежал обросший бородой и сбитыми в колтун волосами, в грязном белье, со скрещенными на груди руками. Похоже, под ним крайне редко убирали, и Александр подозревал, что пролежни, которые должны непременно появиться при подобном уходе, тоже никто не обрабатывал. Но язвы отца меньше всего волновали сына. Гораздо больше его интересовал другой вопрос.

- Ты мне обещал обвенчаться с матушкой? Почему обманул? Или эта подлая девка тебе весь свет затмила? - процедил он сквозь зубы. - Бог тебя наказал, ты превратился в бревно, которому только и осталось, что гадить под себя. Но я не позволю, чтобы ты продолжал издеваться над людьми.

Тебе не место на земле, если ты заставил матушку убить себя.

Ты - гадина, холодная, бесчувственная гадина, которая мучила и издевалась над матушкой в угоду потаскухе...

Александр склонился еще ниже и с ненавистью посмотрел прямо в глаза барону. И с удивлением отметил, что в них стоят слезы.

- Плачешь? - воскликнул он с торжеством. - Теперь плачешь! А что ж смеялся, когда шалаву уложил на матушкино место? И "Эль-Гаруду"" профукал! Благодари бога, что меня тут не было! Я бы тебе показал, как матушку из дома выгонять, как издеваться над ней! - Он резко выпрямился и огляделся по сторонам. - Теперь я понимаю, почему до тебя никому дела нет! Все рады, что барина хватил удар! Обрадовались до безумия и тотчас дорогу к тебе забыли.

Барон вдруг замычал. Лицо его стало пунцовым от натуги, жилы на шее вздулись. Он явно хотел сказать что-то, это видно было по выпученным от напряжения глазам, но сковавшая его тело сила не отпускала, держала крепко.

Александр долю секунды смотрел на отца, затем выдернул из-под его головы подушку и процедил сквозь зубы: