Бесы в погонах

«Гравер сказал, спросите Мещерякова, – вспоминал священник. – Точно! Санька попросил: "Скажи хоть, чья это затея", а Гравер ответил: "Мещерякова спроси…" Но почему? Почему он так сказал?» Священник шел, раздвигая камыш руками, затем поплыл, с трудом пробиваясь грудью сквозь режущие лицо листья, и, наконец, ощутил под ногами покрытое мягким илом дно.

«Конечно, это не значит, что Мещеряков продался Граверу. Как не значит и того, что начальник ОБНОНа по тем или иным причинам лично заказал Саньку, – рассуждал священник. – Но то, что Мещеряков, ввиду своих связей с областью, может знать, откуда ветер дует, очевидно. Именно так: может знать!»

Дно подымалось все выше и выше, и в конце концов отец Василий вышел на твердую, прогретую солнцем землю. Рядом в огромном, свитом из камыша гнезде сидела на яйцах, кажется, самочка орла – или беркута? – и священник улыбнулся ей.

– Не бойся, не тронем, сами прячемся…

Он вышел на край острова и махнул рукой крошечным, погруженным в воду по грудь фигуркам товарищей:

– Давай сюда! То, что надо!

Никто священника, похоже, не услышал, но видеть видели, а потому сделали правильный вывод и побрели к нему.

* * *

Они просидели на острове до самой ночи. Солнце палило нещадно, и женщины укрыли все свои оголенные по летнему времени места, чтобы не обгореть. Рядом, буквально в трех-четырех метрах, с регулярностью президентского самолета то взлетал, то снова садился на гнездо орел или беркут – они так и не поняли… Совершенно замучили зеленобрюхие, самых модных оттенков слепни. Но самое страшное в их положении – люди, казалось, даже и не подозревали, что здесь, посреди бескрайних камышовых зарослей, кто-то может находиться. Впрочем, время от времени мимо островка на расстоянии в полсотни метров проносились моторные лодки, но кто это – погоня или просто отдыхающие, – судить было сложно.

И только когда солнце окончательно село, со стороны острова Песчаный замигали далекие огоньки мощных аккумуляторных фонарей – их все-таки искали.

– Лишь бы сюда не поперлись, – заметил Роман Григорьевич.

– Я думал, что мафия никого не боится, – тихонько хохотнул Макарыч.

– Да пошел ты! – отмахнулся Якубов-старший. – Для тебя все, кто не работает на государственном окладе, – мафия… Никак не поймешь, что времена давно другие…

– Ладно, Рома, не кипешись, я пошутил, – примирительно буркнул майор. – Просто я и сам все думаю, попрутся они сюда или не попрутся… Замучила меня эта неизвестность.

* * *

Неизвестность замучила не только майора. Весь день отец Василий вздыхал, посматривая в сторону скрытого за камышами берега, – где-то там так и дожидались его Олюшка и Мишанька. И когда солнце все-таки село, он поднялся.

– Вы как хотите, мужики, а мне на ту сторону надо, – проронил он.

– Нам всем надо, – хмуро проворчал Макарыч. – И что теперь, товарищей из-за этого бросать? Я, между прочим, уже сутки не жрал – и ничего, терплю…

Священник еще раз вздохнул и ступил в теплую, прогретую за день воду. Смысла дискутировать по этому поводу он не видел. Для него добраться до жены и сына и хоть как-то позаботиться о них было не менее важно, чем даже найти и расспросить Мещерякова.

Раздвигая камыш руками, он прошел порядка пятнадцати метров, спиной ощущая взгляды связанных по рукам и ногам своими женщинами товарищей, когда увидел это бревно.

Оно лежало, на две трети погруженное в воду – длинное, осклизлое… Священник хмыкнул и подобрался ближе. Тронул рукой. Бревно еле заметно колыхнулось.

«Ух ты! – восхитился священник. – Сколько же в нем метров?» Он схватил бревно, потянул к себе и сразу же понял, что оно огромно! Трудно было сказать, что это: телеграфный или электрический столб или какая-нибудь балка из смытого паводком с верховьев сарая, но метров десять в нем было точно.

– Мужики! – обернувшись, тихо позвал он. – Давай ко мне!

На острове зашевелились.

– Давай-давай, – повторил он. – Поторапливайтесь! У меня для вас подарочек имеется.

Было слышно, как кто-то плюхнулся в воду, но в быстро опустившейся на реку темноте определить, кто именно, было сложно. Отец Василий попытался притопить бревно, и по тому, как медленно, как трудно оно поддалось, понял: масса огромна и выдержит всех шестерых.

– Чего стряслось? – выдохнул подошедший Санька.

– Смотри, – указал рукой священник.

– Ух ты! – восхитился лейтенант. – Здоровенное какое! А всех оно выдержит?

– Даже если оно выдержит только Евгению и Катю, это уже будет хорошо.

* * *

Для начала все они выстроились вдоль бревна и легонько налегли на него. Бревно изрядно притопло, но целиком в воду не ушло. Мужики торжествующе переглянулись. Это было то, что надо, и если держаться за бревно рукой, можно помаленьку доплыть хоть до Астрахани. И тогда они развернули его торцом к берегу и, изо всех сил упираясь в топкое заиленное дно, принялись толкать огромное, склизкое «плавсредство» скозь камыш.

Бревно сначала медленно, а затем все быстрее набрало ход и, казалось, само пробивало себе дорогу сквозь заросли. Но потом, когда дно ушло из-под ног, а инерция движения сошла на нет, встало как вкопанное.