Бьется пульс Конго

Конголезская национальная армия пополнялась подобными авантюристами и наемниками. Оружие она получала из США. Транспортные самолеты перебрасывали отряды Конголезской национальной армии в Нгунгу, Булунгу или Идиофу, где они восстанавливали «порядок». Спустя несколько дней их сменяли, чтобы они, обогатившись опытом и добычей, могли отдохнуть.

Я видел, как они возвращались. Один тащил радиоприемник, другой — швейную машину, несколько человек были нагружены чемоданами и ящиками. Газеты сообщали о грабежах, но отнюдь не о тех, которые совершала солдатня!

Повстанцы сначала бежали от армейских самолетов, которые сбрасывали бомбы и ракеты, но потом научились их обстреливать, и многие вертолеты и транспортные самолеты возвращались с пробоинами в фюзеляже. Пришлось им летать выше. Скоро мы почувствовали, что повстанцы окружают Киквит. Бомбы падали все ближе, явственно слышался гул взрывов. Солдаты вели себя не как защитники осажденного города, а скорее как вражеские оккупационные войска. Вот, например, такой случай. Как-то утром наш повар пришел, дрожа от ярости.

— Что случилось? — спросил я.

— Господин, сегодня ночью к соседям ворвались солдаты и увели жену, а мужа, который пытался помешать, избили до потери сознания. Мы забаррикадировались, а то, может, и с нами случилось бы то же.

— А не приснилось ли тебе это?

— Господин! В Киквите такое случается чуть не каждый день!

— Я не верю.

И все же я поверил. В то же утро у себя в отделении я увидел соседа повара. Они сломали ему руку. Он не жаловался, ничего не говорил. Он молчал как могила. Спустя пару дней, еще с рукой в лубке, он исчез. Знали, что он пробился к повстанцам.

Взятие Идиофы и Нгунгу правительственными войсками было использовано для самой широкой пропагандистской кампании в печати. В Киквит прилетел американский истребитель с послом США в Леопольдвиле на борту. Прибыли высшие офицеры конголезской армии. Они полетели в Идиофу, чтобы лично удостовериться в победе. Им очень нужна была победа в Идиофе. Адула снова выпрашивал заем, но из Америки пришли ясные указания: сначала покончить с мятежниками, а потом просить доллары.

Фотографы снимали посла, офицеров, гарнизон Идиофы, солдат с широкими улыбками на лицах.

Два французских фотографа, которые также прибыли в Киквит, но снимали главным образом сожженные деревни и разбомбленные дома, были арестованы властями. У них конфисковали фотоаппараты с отснятой пленкой, а их самих выслали.

Как в Киквите, маниока вскоре стала в Леопольдвиле недоступно дорогой, и премьер-министр был вынужден бороться против ухудшения экономического положения. Адула не хотел уходить в отставку, как его коллега Лета в Киквите, и делал все возможное, чтобы угодить своим хозяевам. Уже давно советское посольство в Леопольдвиле стало для западных держав бельмом на глазу. Повстанческое движение было самым подходящим предлогом для его ликвидации. Однажды в леопольдвильском порту были арестованы два сотрудника советского консульства, возвращавшиеся с покупками из Браззавиля. Такие поездки разрешались членам дипломатического корпуса. Свободный проезд в Браззавиль был запрещен после того, как там образовалось революционное правительство. Мощные массовые демонстрации трудящихся под руководством профсоюзов прогнали серое преосвященство Юлу[24]. Новое правительство состояло из настроенных антиимпериалистически представителей молодой интеллигенции, отражавшей интересы трудящихся. Оно предоставило политическое убежище членам Комитета Национального совета освобождения, бежавшим из Леопольдвиля, что совсем не понравилось правительству в Леопольдвиле. Больше всего Адула боялся воздействия революционного примера Браззавиля.

Как только ничего не подозревавшие сотрудники советского консульства сошли с борта корабля, они были арестованы конголезскими чиновниками, обысканы и подвергнуты оскорблениям. Официально сообщалось, что у них нашли пропагандистский материал Национального совета освобождения, который Советы хотели распространить в Конго.

Сотрудников консульства заключили в тюрьму, пребывание советского посольства в Леопольдвиле объявили нежелательным, что, разумеется, ни в коей мере не изменило положения в Конго. Бои продолжались, в Киву и в Северной Катанге произошли первые стычки между подразделениями Сумиало и правительственными войсками. Уже шли бои за Альбертвиль.

Узел вокруг Киквита стягивался все туже. Киквитское городское управление отрядило четырех старейшин, представлявших четыре основные этнические группы области: бапенде, бамбала, баянзи и базере, для переговоров с повстанцами. На следующий день два парламентера были доставлены в больницу. Выздоровел из них один. Он рассказал, как было дело:

«Приблизившись к месту назначения, мы помахали белым флагом. Из чащи леса выскочили несколько воинов и закричали:

— Стой!

— Мы парламентеры, — сказали мы. — Из Киквита. Правительство хочет вести переговоры. Достаточно было пролито крови.

— Изменники, лгуны! — закричали нам в ответ. — Так же нас обманули в Нгунгу, а потом пришли солдаты и всех убили.